Мама крупными шагами меряет свою "беговую дорожку". Руки дрожат. Прислушивается к тому, что происходит в доме. Что он там делает?
Появляется на крыльце Степка с зареванным лицом, веником и большим совком, куда сметены все последствия недавней порки.
- Куда выбросить?
Так жалобно. Они с мамой идут в дом, в свою комнату. Там мама берет в руки молитвослов.
За ужином сын уже сидит.
- Мам, никакого пластыря не хватит, чтобы залепливать такие "бандитские пули". Но, кажется, и так прошло.
x x x
Утро темное, холодное. В такую погоду бабулечка с особым трепетом наблюдает в окно, как ее безжалостная дочь полощет под краном младенца. "Измывается. Другого слова не подберешь. Хоть бы с ребенком на руках так не носилась", - думает она.
Мама с голым Володей врывается на веранду и далее следует в детскую. Через несколько минут все, наконец, за столом.
- Съешь, пожалуйста, мою кашу. Она опять с подсолнечным маслом, говорит бабулечка.
- Ой, я забыла, что ты не любишь.
Мама с готовностью принимается за вторую порцию овсянки, сваренной на воде. За детьми доедать не приходится. Они такую, как ни странно, любят.
- Тебе намазать бутерброд, или у тебя сегодня пятница? - обращается к маме бабулечка.
- Я с сухариком.
Мама жует, раздумывая, чем бы ей развеять дурное бабулечкино настроение.
- А неплохая картинка получилась.
Ничего лучшего не придумала, как похвалить себя. На стене висит в скромной бумажной рамочке маленький пейзажик. На первый взгляд даже кажется, что это писано маслом. А это пластилин, тонко размазанный по обычной картонке. Чистейший плагиат. Два года назад она увидела подобное произведение у одной своей дачной знакомой. В результате в то лето ни краски, ни карандаши не находили у них своего применения. Мама, Степка и Марья мазали пластилином по всем плотным картонным поверхностям, какие попадались им под руку.
- Это в стиле постимпрессионизма, - блещет мама эрудицией.
Она уже собирается сравнить свое пластилиновое детище с Гогеном, как по оконным стеклам начинает барабанить дождь. Мама, передав из рук в руки Володю, бежит на улицу срывать с веревки почти высохшие пеленки.
- Одна туча включается, другая выключается, - задумчиво изрекает Степка, отхлебывая какао.
Мама вскоре опять за столом.
- Ты у нас теперь горшечных дел мастер, - мрачно произносит бабулечка. - Какой там импрессионизм.
- А ведь сегодня дядьдимин день рождения! - вдруг восклицает мама. Сколько же ему стукнуло?
- Тридцать семь, - еще мрачнее говорит бабулечка. - Утром отошли воды, а муж пошел себе на работу, решил, что я и сама справлюсь. Пешком двадцать минут шла в роддом.