— Даже мне?
— Даже тебе. Это преждевременно. Тем более по телефону.
— Ну ты нахал!
— Я всего лишь постепенно влезаю в шкуру частного сыщика. Поэтому не знаю, как вести себя с клиентом — что нужно донести до его сведения, а что оставить в загашнике. Уж извини. Но я научусь.
Только совсем недалекий человек не смог бы уловить в голосе Никиты нотки иронии.
— Паразит ты, Нико! Каким был, таким и остался! — И Полина в сердцах бросила трубку.
«Узнаю Принцессу… — подумал Никита не без некоторого самодовольства, все-таки он уел эту предательницу, хоть так. — Она всегда была как сухой порох. Хватало одной искры, чтобы все вокруг горело и рушилось. Интересно, как у нее хватило терпения так долго прожить с Олегом? Уж он-то точно был по характеру не подарок. Деньги… Большие деньги… Скорее всего, они сыграли главную роль. И Принцесса купилась, как самая дешевая… Стоп, стоп! Не суди сам и не судим будешь. Что было, то прошло, и хватит злобиться. Поезд давно ушел… вместе с перроном. Принцессу посадили на крючок, правда золотой, но и это для ее свободолюбивой натуры было невыносимо. И в конечном итоге Полина сорвалась с крючка. Сорвалась ли? Не попала ли она из огня да в полымя?»
Никита закурил, но тут же с отвращением потушил сигарету — табачный дым показался ему более горьким, чем полынь, — и сказал:
— А не пошли бы они все!..
Кто и куда, он не уточнил.
Проснувшись, он первым делом почему-то подумал о Кривицком. Мысль была тусклая, неоформившаяся, под влиянием зрительного фантома, который нарисовался перед его мысленным взором. Так бывает спросонку у многих: вместо положительных мыслей и эмоций в предвкушении нового трудового дня в голову лезет разная чертовщина — что называется, ни к селу ни к городу.
«С чего бы это?» — недоумевал Никита, переступая под душем. Душ был для Никиты чем-то вроде святилища для язычника. В его суровой армейской жизни нечасто выпадала возможность наслаждаться водными процедурами, поэтому по приезде в родные края он сразу же отремонтировал ванную и приобрел гидромассажную душевую кабину. Конечно, эта покупка пробила солидную брешь в его бюджете, но что такое деньги по сравнению с тем наслаждением, которое испытывал Никита, становясь под упругие струйки, приятно щекочущие тело. Он принимал душ и утром и вечером, а иногда и среди дня.
Никита уже доедал яичницу — стандартное блюдо холостяков, — когда в дверь позвонили. Он бросил взгляд на часы — половина десятого — и озадаченно подумал: «Кто бы это мог быть… в такую рань?» Это была его еще одна пенсионная привилегия — просыпаться не по команде «Подъем!», а когда хорошо выспишься. И он пользовался ею без стеснения: а что еще делать человеку без определенных занятий? Поэтому в понятии Никиты десятый час был ранним утром.