Девушка или женщина молча повернулась и скрылась в коридоре. Я какое-то время сидел, ошеломленный появлением моего ночного видения. Потом, оглянувшись на Мориса и Селию, увидел, что брат и сестра молча стоят друг против друга.
– Извините, – произнес я на ходу, – я вас тоже покину.
Я выскочил в коридор, опасаясь, что моя греза опять растает без следа. На этот раз девушка не исчезла, и даже никто не кинулся на меня с мечом из-за угла. Леда… Я мысленно повторил это имя, медленно подходя к девушке. Почувствовав мое присутствие, она повернулась, и меня буквально опалил черный пламень ее глаз, что так часто являлись мне во сне.
Девушка вопросительно смотрела на меня, но постепенно в ее взгляде начало проступать недоумение. Молчание неприлично затягивалось, наконец с усилием, запинаясь, я произнес:
– Может быть, вы подождете свою подругу в соседней комнате? В коридоре вам, должно быть, несколько неудобно?
Все так же пристально глядя на меня, девушка молча кивнула. Мы прошли по коридору в комнату Алекса, находившуюся рядом с комнатой Мориса. В комнате у Алекса, как и у любого из нас, не было практически ничего, что говорило бы о характере или каких-то личных особенностях жильца. Слишком недолго мы здесь находились, да и не собирались задерживаться. Но одна вещь привлекла внимание. Это была стоящая на столике миниатюра матери Дары, на которую последняя была похожа как две капли воды. Алекс чудом сохранил портрет, подаренный Даре перед отъездом отцом, пронеся его через все приключения, которые достались на нашу долю, и ни на минуту не расставался с этой миниатюрой.
Леда остановилась посреди комнаты, осматриваясь. Увидев портрет, она подошла к нему и долго вглядывалась в изображение.
– Это твоя женщина? – повернулась она ко мне.
– Нет, это портрет матери жены моего друга.
Интересно, что пока все встреченные мной вампиры обращались ко мне на «ты». Или у них так принято, или, что вернее, тут сказывается пренебрежительное отношение долгоживущих к обычным людям. Ну что ж, такое обращение подразумевает отсутствие определенных барьеров. Не надо проходить иногда такую длинную дистанцию от «вы» к «ты».
– Она здесь живет?
– Нет, здесь живет мой друг.
– Где же живет его жена? И почему он держит у себя портрет ее матери? Он ее любит больше своей жены?
– Мать Дары умерла. Ее портрет мой друг хранил у себя из-за сходства с Дарой. Ну а насчет самой Дары – это длинная история, и так быстро ее не расскажешь…
– Я хочу услышать эту историю.
– Тогда мы, может быть, перейдем в более подходящее место? – решил я взять быка за рога. – Недалеко от пансиона есть неплохой и тихий кабачок. Там мне никто не помешает рассказать тебе грустную историю Дары. Если, конечно, Селия не будет возражать.