Западные державы всеми средствами давали понять фашистской Германии, что у СССР нет союзников, подталкивали ее к войне против нас. Одновременно США и Англия всячески поощряли и японских милитаристов, старались придать их экспансии антисоветскую направленность. Провокация в районе oзepa Хасан, а затем агрессия на реке Халхин-Гол против Монгольской Народной Республики, с которой мы были связаны протоколом о взаимопомощи, — это были прямые попытки мирового империализма японским штыком прощупать боевую мощь социалистического государства, его готовность к отпору агрессии.
Складывалось чрезвычайно опасное для нас положение. Советскому Союзу грозила война на два фронта одновременно — на Западе и на Дальнем Востоке, и вести ее мы были бы вынуждены в условиях полной политической изоляции. Такого положения надо было избежать, избежать во что бы то ни стало, расстроить замыслы империалистов, оттянуть, насколько это возможно, их нападение на СССР.
Окончательно убедившись в нежелании Англии, Франции и Польши заключить соглашение с Советским Союзом о совместной борьбе против гитлеровской агрессии и исчерпав все другие возможности обеспечения безопасности нашей страны, партия и правительство в августе 1939 года приняли решение согласиться с предложениями Германии заключить с ней договор о ненападении.
Жизнь подтвердила, насколько своевременным и дальновидным был этот ответственный шаг. В те дни наш договор с Германией был у всех на устах. Мне приходилось часто встречаться и разговаривать с рабочими, руководителями цехов. О чем бы ни шла речь, люди так или иначе касались положения в мире, военной опасности. Об этом же говорили мы и на заседаниях парткома, и в Володарском райкоме партии, и в Смольном, где я нередко бывал по заводским делам. Должен сказать, что и рабочие, и инженеры, и партийные работники в большинстве своем не верили в то, что Германия будет соблюдать заключенный с нами договор. Пролетарское классовое чутье, да и вся международная практика последних лет подсказывали, что на это рассчитывать не приходится. Но разве можно было отказываться от возможности отодвинуть нападение подальше, выиграть время для укрепления своей обороны? Такой выигрыш как раз и давал нам договор.
Надвигавшаяся опасность сплачивала людей. Мелкое, второстепенное отходило на второй план. Каждый понимал, что главное сейчас — pаботать еще настойчивей, еще лучше. Мы все осознавали себя единой семьей, которой грозит беда, да такая, что одолеть ее можно только всем миром.
Бывая на заводах, в учреждениях, встречаясь с избирателями, ветеранами партии и Вооруженных Сил, участвуя в торжествах по случаю награждения городов, я всегда охотно разговаривал с людьми. Женщины и мужчины, убеленные сединой ветераны, прошедшие сквозь огонь военных испытаний, и молодежь, знающая о них только со слов старших из книг и кинофильмов, — все они так же, как и десятилетия назад, говорили как о самом главном: «Сделаем все, все преодолеем, только бы не было войны!».