Ага… Нет, не на кличку. Серый сунул в рот палец и стал его сосать. Голодный.
Стас залез в карман, за пакетиком с арахисом… черт! Зачем выкинул, дурак?
– Сейчас, подожди.
Стас попытался пересадить Серого на пассажирское кресло, чтобы дотянуться до бардачка, но Серый заверещал и вцепился в плащ, не отпуская.
– Да не брошу я тебя, не брошу… Куда уж теперь-то… Только в суп если.
Осторожно, чтобы не зажать шимпанзе под рукой, Стас перегнулся через него и открыл бардачок. Ага. И пакетик арахиса, и даже бутылочка колы. И еще какой-то огрызок бублика, провалявшийся здесь, должно быть, уже дня три и весь ссохшийся…
Серый смолотил все. Только кола ему почему-то не понравилась – лишь пригубил ее, буквально пару глоточков, только чтобы не давиться всухомятку.
Пока он ел, машина прогрелась, стало тепло. Маленький живот разбух, глазенки закрылись, и обезьянка задремала. Стас пересадил его с колен на правое сиденье, закутал в плащ и пошел открывать ворота – те, что выходили на другую улицу. Будем надеяться, там крыс нет.
И откуда он здесь взялся? Из того голубого “Сахалина”, что ли? Хозяев съели, а этот улизнул? И два дня простоял на полочке, отмахиваясь от крыс? Силен шерстяной…
Стас отпер ворота и выглянул на улицу. Чисто. В смысле, никого. Уборка бы здесь не помешала. Вроде бы давно здесь никто не живет, а мусор откуда-то берется. Ветер его приносит, что ли, с окраин города, где еще жить можно? Гоняет по улицам, заметая, как может, пустоту и безмолвие брошенного центра…
Стас вернулся в машину и медленно вывел ее за ворота, стараясь не разбудить Серого. И что с ним теперь делать… Не дома же выращивать, в самом деле? Обезьяну дома без присмотра оставлять нельзя. Был дом – станет склад после бомбардировки. Младшие братья человека, черт бы их побрал. Ломать уже умеют, а вот строить еще никак…
Блин, и дернуло же взять… Но не бросать же его было, эту животинку? Куда-то теперь везти надо. Уговаривать, чтобы взяли.
Добрый? Ну-ну. Вот теперь и мучайся. Дурная голова ногам покоя не дает…
* * *
Мытье прошло гладко. Когда на сонного Серого упала струя теплой воды, он дернулся, открыл глаза – но тут же успокоился. Видно, привык, что его мыли в ванной.
Расслабился и проспал все мытье. В себя пришел, только когда Стас стал его растирать полотенцем. Тут глазки открылись, и Серый проснулся. И тут же проявил свой норов. Заблажил, стал вырываться…
– Ну и черт с тобой.
Стас закутал Серого в махровое полотенце и стал раздеваться сам. Серый задумчиво наблюдал. Когда Стас снял перевязь с двумя кобурами, малыш вытянул ручонку и что-то проговорил.