- И о чем книга была? - поинтересовался Добрынин.
- О какой-то птице. Запутанно довольно, но смысл был в том, что всенародное счастье наступит в стране, ведь это черт его знает когда было, в общем, счастье наступит, когда одна птица умрет.
- Птица?
- Ну да, птица, которая руководит... что-то в этом роде. Если хочешь, я тебе копию перевода дам, у меня несколько осталось.
- Хорошо, - Добрынин кивнул.
Думать о птице ему не хотелось. Мысли были заняты товарищем Твериным. Вспомнил Добрынин рассказ "Ленин и Тверин", вспомнил и еще больше загрустил, ведь теперь оба они были мертвы, и неясно было, кто будет дело до конца доводить.
- Ночевать где будешь? - спросил Волчанов.
- Да, пожалуй, к Марии Игнатьевне поеду, а то как-то неудобно. Не видел ее столько и не писал...
- Не надо туда, - сказал вдруг Волчанов. - Она там больше не живет.
- Как? Почему? - Добрынин удивленно посмотрел на Друга.
- В Кустанай выслали три года назад... - Волчанов вздохнул и продолжил: Слишком часто тебе изменяла. Вот оформили ей служебный развод и выслали. Так что теперь она тебе - никто. Григорий, сын твой, еще живет там...
Озадаченный Добрынин несколько минут мысленно пережевывал новость.
Жалко ему было Марию Игнатьевну. Ну и что, думал он, что изменяла она? Она ведь не настоящей женой была, а служебной! Да и то - столько лет порознь! Сколько дней вместе пробыли - по пальцам пересчитать можно. И вдруг мысли его сами собой перескочили на настоящую его жену - Маняшу. Вспомнил он ее. Вспомнил, и поникла голова.
- Ты чего? - спросил друга Волчанов.
- Да так, - Добрынин вздохнул. - Ты не знаешь, что с моими? С Манящей, с детьми?
Теперь Волчанов о чем-то задумался.
- Пошли назад, в Кремль. У меня в кабинете переночуем, - сказал он. - Да и попробуем про твоих узнать. А?
Осенняя вечереющая Москва, украшенная еще больше золотом уличных фонарей и светом троллейбусных фар, шумела радостно, наполненная жизнью и верой в будущее. Москва еще не знала о смерти Тверина. Москва будто бы еще жила прошлым.
Вернувшись в кабинет, Волчанов стоя набрал телефонный номер. Потом присел.
Добрынин тоже присел и смотрел не мигая на черный аппарат.
- Да? Полковник Омельченко? Тут такое дело... нужна папка семьи Добрыниных... по индексу: Добрынин Павел Александрович, народный контролер с...
- Тысяча девятьсот двадцать восьмого, - подсказал Павел.
Волчанов повторил в трубку.
- Я у себя... - сказал он потом. - Да, и ночевать здесь буду. Кстати, ты сегодня домой идешь? Да? Можно будет У тебя на ночь матрац с одеялом взять, ко мне старинный друг приехал? Ну добро, не забуду?