«Черт возьми! Что они там делают? Грохну обоих!» — подумал Ружецкий, и кто-то, голосом, очень похожим на голос Шерифа (но это был не Шериф, он знал точно), сказал в самое ухо: «Убийство, совершенное в состоянии аффекта. Срок пустяковый, всего ничего! Правда, алкогольное опьянение — это отягчающее обстоятельство. Но… Ведь мы закроем на это глаза! Верно?»
— Верно, — непонятно кому ответил Ружецкий. Губы складывались сами собой, помимо его воли, диафрагма выдавливала воздух из легких, голосовые связки дрожали, издавая странные звуки, словно он пел во сне.
Он направился к выходу. Долго не мог справиться трясущимися руками с дверным замком.
Что же это такое? У нее там… любовник? И что я должен делать? Что бы сделал Кирилл на моем месте?
И ехидный голос (очень похожий на Шерифа, но точно не его) ответил:
«У каждого — своя роль в этой пьесе. Шериф никогда не оказался бы на твоем месте. Думай сам. Решай! Поднимись, посмотри, что у нее там за ЛЮБОВНИК. И как он ее трахает».
У Ружецкого закружилась голова. Он что было сил рванул дверь… И оказался на улице. Спотыкающейся походкой пошел к сараю. Там, справа… Среди инструментов… Где-то там лежал маленький ломик. Надо еще — на всякий случай — захватить молоток и стамеску, вдруг придется вырубать замок.
На свежем воздухе Ружецкий почувствовал, как сильно он провонял: весь, с ног до головы. Рубашка, джинсы, даже стоптанные кроссовки, казалось, пропитались липкой удушливой вонью. Желудок свернулся в тугой узел и прыгнул вверх, к горлу. Перед глазами все закружилось и поплыло.
Ружецкий упал на колени, и его начало рвать, долго и мучительно. Такое с ним было только один раз в жизни: десять лет назад, когда на глухой лесной поляне они нашли… АААААХХХ!!!
Он уперся в землю, чтобы не упасть. Блевотина лилась потоком, плескала на руки и попадала за рубашку. Все тело сотрясали мучительные спазмы. Теперь он не мог стоять даже на четвереньках, Ружецкий повалился на бок, чтобы не захлебнуться. Мышцы живота свело судорогами, он подтянул колени к груди и забился на траве, как рыба, выброшенная на берег.
Он не помнил, сколько это продолжалось. Постепенно свет перед глазами стал меркнуть, в голове стучало, будто работал огромный паровой молот, забивающий сваи. Прошло еще несколько секунд, и он потерял сознание.
* * *
Иван лежал на диванчике в своей хижине и смотрел очередную серию «Ментов». Этот сериал он любил больше всего: Соловец, Дукалис, Волков — не тот дурак, который пропорол ему руку вилкой, а настоящий, хороший Волков — это же свои ребята. Только вот Ларин… В целом — тоже неплохой парень. Но с придурью. Постоянно со всеми крысится, все ему не нравится. Ущербный он какой-то. Будто бы стесняется самого себя. Зато котелок у него варит.