Туша бронетранспортера спустилась к реке, угрожающе вращая башней, и вывернула, замирая так, чтобы отгораживать притаившихся в укрытиях северян от лодочной станции. Кочевники, отброшенные к ее дальнему краю, больше сопротивляться не пытались. Раздавались женские крики, плакал ребенок, надрывалась собака. Искрящие мотоциклы рейдеров догорали, позволяя тьме вновь захватить речной берег.
Атли и его хирдманы поднялись, прикрываясь огромными колесами «Слейпнира», и машина снова тяжело двинулась вперед, стараясь не обгонять идущих рядом с ее бортом раумов. Сминая опустевшие палатки и шатры, железный конь неторопливо пересекал стоянку Подорожников. Стволы пулеметов покачивались, не отворачиваясь от станции до тех пор, пока бронетранспортер, волоча на своих колесах тенты, тряпки и шкуры, не достиг береговой линии.
Ни одного выстрела не раздалось более в ночной темноте, пока северяне, цепляясь за поручни и щиты, взбирались на крышу бронемашины. После чего она, словно огромный зверь, ухнула в воду, раздвигая поверхность обмелевшей реки мощными непробиваемыми боками. Широкие покрышки «Слейпнира» шоркнули по илистому дну, внутри быстро защелкали задвижками стрелковых люков, и машина медленно двинулась к противоположному берегу. Сидящие на крыше хирдманы подтянули ноги, наблюдая за поднимающейся к самой башне водой, и по приказу ярла зачехлили автоматы.
С правого берега, из порушенного лагеря Подорожников, неслись полные горечи крики и проклятия. Через несколько минут фактически до щитов осевший в воду и от этого еще более похожий на небольшой драккар бронетранспортер выбрался на сушу. Замер, словно подумывал встряхнуться, и все так же неторопливо двинул в ближайшую рощу.
— Топор жалко, — сказал Атли, стараясь не смотреть назад, — хорошая ковка была…
Молчали не долго. Сначала, конечно, конунг в свойственной ему манере все же помолчал, нагнетая обстановку, прошелся между неподвижно замершими ярлами, внимательно посмотрел на невозмутимое лицо Арноль-вахевдинга и лишь потом заговорил, остановившись перед Атли. Стройные молодые деревца, росшие здесь необычайно плотно, надежно отгораживали четверых от остального хирда раумов и весело потрескивающего возле бронетранспорта костерка.
— Ну и что ты мне хочешь сказать?! — Кажется, сколько раумы знали своего конунга, он всегда начинал допросы именно так. Атли, разумеется, ничего не ответил, как всегда, и лишь пожал плечами. — Ты прекрасно слышал мой приказ, ярл, но, тем не менее, начал бой!
Атли продолжал молчать — не любил оправдываться добрый молодец. Ну да, а кто любит?