— Я говорю с тобой, Атли, сын Асбьёрна! — Конунг надвинулся на ярла вплотную, яростно выплевывая слова. — Отвечай, когда тебе задают вопрос, или я сочту это оскорблением!
У Атли дрогнула губа. Все еще не поднимая на Торбранда глаз, он снова пожал плечами.
— Это все к-к-кузнец.
— Ивальд?!
— Д-да. Это он бросился на рейдеров, словно впал в б-бе-берс-берсекеранг… Ударил одного, ну а потом понеслось…
— Ивальд — берсерк? — Торбрандпрезрительно скривился. — Дверг — берсерк? Рёрик, ты слышал?
— Это на самом деле был Ивальд, — неожиданно сказал Арнольв, почесывая макушку и тоже не глядя на конунга, — он первым ударил кочевника, бросился вперед, ну а потом они попытались нас перебить. И вообще, конунг, они вели себя так, что можно было спокойно проезжать прямо по шатрам, даже не спрашивая paзрешения…
— Мне плевать, кто и как себя вел, Арнольв. Мы идем не в простой вик, это знают все, и просто не мо сем пятнать свои мечи кровью таких, как эти ублюдки! Это ясно? Я намеренно дал такой приказ…
— Но это на самом деле был Ивальд! — Гигант развел руками и отчего-то зажмурился, словно ожидал, что конунг сейчас набросится на него и отхлещет по щекам.
— Ивальд? — на этот раз задумчиво повторил Торбранд, отворачиваясь к лагерю, откуда сквозь деревца пробивался желтый свет костра.
— Завершение реакции «Фенрира»? — Рёрик проследил взгляд конунга.
Тот кивнул.
— Возможно…
— Н-н-недоумок, — неожиданно сплюнул Атли, — да я с ним больше даже в нужник не пойду!
— Пойдешь, — не оборачиваясь к ярлу, парировал Торбранд, — он тоже раум, он опоясан мечом и скоро примет руну. Никто из нас не ангел, никто не идеален, и все совершают проступки. С Ивальдом я поговорю сам, но это еще не повод, чтобы изгонять его прочь…
— Руну? И что, теперь я должен мириться со всеми его проступками, как ты сказал, конунг? — Атли, кажется, неожиданно прорвало.
— Да, — удивленно ответил Торбранд, оборачиваясь, — ты же прощаешь такое Бьёрну или Сигурду… Руна — это символ принадлежности к нам, это символ братства… Атли, тебя что, по голове ударили?
— Никто меня не бил! — без запинки огрызнулся ярл. — Руна! Может, для меня она вообще иной смысл имеет! Может, у меня свое понимание! Может, я вообще не считаю, что он ее достоин!
Арнольв и Рёрик зашевелились, угрожающе поворачиваясь к Атли, но Торбранд словно окаменел. Так ломать сковывающие раумов узы еще не позволял себе никто.
— Ты давал свой голос, когда я спрашивал, согласны ли раумь принять дверга в свои ряды, — отчеканил конунг, — ты не был против, когда мог бы быть…
— Против? Да что я мог против сказать, когда все были за? — В голосе Атли звучали обида, злость и что-то, очень похожее на оправдание-собственной глупости. — Это все равно ничего не решило бы… Все сидят, благоговейно молчат и принимают священную чашу. Конечно, теперь ведь у нас в Раумсдале много пришлых…