Она не видела ничего плохого в том, чтобы позаимствовать лошадь. В конце концов, та была куплена на ее деньги.
Прикормив и распутав скотину, она сообразила, что дала маху. Лошади паслись расседланными: она сама их вчера расседлала, потому что Кеннету одному это было несподручно, а Грандиоза, как всегда, восседала знатной барыней. Возвращаться к костру за упряжью показалось ей плохой идеей: одно дело уйти налегке, чуть шелестя по мокрой траве босыми ногами, и совсем другое — волоча, на себе полпуда ремней, бляшек, пряжек, войлочный потник и глыбищу самого седла. Не может быть ничего унизительнее, если ее застанут. Скрепя сердце решилась обойтись так, тем более что лошадь, тычась мохнатыми ноздрями в горсть, полную соли, проявляла все признаки дружелюбия. Взявшись за гриву, Аранта озиралась в поисках, куда бы залезть, чтобы сесть верхом… или хотя бы боком.
— Следует понимать, что я утратил твое доверие?
Кеннет возник, должно быть, из тумана, и крепко держал лошадь за гриву с другой стороны. Невыспавшийся, хмурый, с нелепым вихром, топорщившимся надо лбом. Злой. Ну, это можно понять. Она бы тоже разозлилась.
— Не надо этого затравленного взгляда. Вот седло и сбруя. — Он бросил ношу к ее ногам. — Седлай, я помогу. Потфею под хвост… Давай просто поговорим.
Ему легко. Его голова — повыше лошадиной спины.
— Кеннет, — сказала она, держась за гриву со своей стороны, — это только мое дело. Это мое глубоко личное чувство. Это касается только Рэндалла и меня. Вам с Анелькой тут делать нечего.
— Хорошо, — усилием воли Кеннет сделал голос ровным, — значит, поговорим о Рэндалле и о тебе. Я прожил несколько лет, не вылезая из твоих сеней. За эти несколько сотен ночей не было ни одной, чтобы король прошел мимо меня, и ты заперла бы дверь перед моим носом. Что бы там ни было между вами в войну, с победой это кончилось. Обманывать можешь кого угодно, включая себя. Но я знаю правду. Так — не любят.
Аранта внутренне вздрогнула, пораженная тем, что он почти слово в слово повторил слова другого человека. Врага. Ложь, которую они с Рэндаллом вместе — сами! — сделали правдой. Есть ли под этим небом что-то, зависящее не от нас?
— Все сложнее, — сказала она, глядя мимо Кеннета. — Каким-то образом Рэндалл, плох он или хорош, жил во мне. С его физической смертью то, что во мне, умерло тоже. Я не буду говорить тебе про любовь. Но во мне есть магия, и она питается… всякой дрянью. Обидой, ненавистью, злобой. Я никогда не умела выезжать на высоких чувствах, как Рэндалл, который играл ими шутя. Я знаю, что я способна спасти детей. Я только не знаю — какой ценой. Учитывая достоинства того, кто мне противостоит, скорее всего — ценой жизни. Кеннет, я не хочу, чтобы это была твоя жизнь.