— Я очень тебя люблю, — сказала она. Повернув голову, он коснулся губами ее виска. Когда он научился делать это так, что нежность пронзала ей душу?
— Спасибо, милая. Я знаю. Пауза.
— Уриен Брогау — самый умный и самый смелый человек на свете, — вдруг произнес Кеннет, глядя в темноту.
— Куда ж ему деваться, коли ты взялся так о нем думать, — в плечо ему усмехнулась Аранта. — Одна из тех вещей, которые приходится усвоить. Получая это, мы, в сущности, не получаем ничего. Ни таланта, которым не обладали прежде, ни ума… Чистая голая сила, которую еще надо к чему-то и как-то приложить, чтобы не наделать бед, сопоставимых только с нашим же могуществом. Те месяцы, что я простояла у локтя Грасе, дали мне больше, чем годы, проведенные на ступенях трона.
— Значит, немногое и утратим? Ни ум, ни талант, ни житейский опыт, так?
Аранта не ответила. Она и о сказанном-то пожалела. Учить вздумала. Мамаша.
В душе ее осталось странное разочарование, как след в песке, смываемый прибоем. Как будто она надеялась, что Кеннет убедит ее в Анелькиной неправоте.
…Их тяжкая работа важней иных работ, из них ослабни кто-то — и небо упадет…
А. Городницкий
— …самый беззубый текст отлучения, какой я когда-либо видел, — охотно отвечал Грандиозе Уриен. Он, к изумлению Аранты, избегавшей задавать ему личные вопросы, даже не подумал поджать губы в ответ на Анелькину попытку придать разговору светский характер. С присущим ей отсутствием такта девушка поинтересовалась, как ему живется под интердиктом. Рената, пользуясь тем, что внимание гувернантки отвлечено, поставила локти на стол.
— На самом деле всегда составляется два документа, — как ни в чем не бывало продолжал Уриен. — Один — для оглашения на площадях, другой — для внутреннего пользования, с ограниченным доступом и с формулировкой истинных причин, по каким деятельность отлучаемого вредна церкви. Какой из них важнее?
— Второй, конечно, ведь там написана правда, — предположила Анелька, незаметно для самой себя подпирая кулачками румяные яблочки щек. За несколько дней пребывания в Фирензе она заметно похорошела. Впрочем, Уриен Брогау, исполняющий роль души компании, тоже весьма интриговал Аранту.
— Второго в моем случае не было вовсе, — сказал Уриен. — Из чего я заключаю, что Ареопаг негласно одобрил содеянное мной, хотя и предпочел бы, чтобы это было сделано иначе. Тоньше. И, кстати, я всегда уверен был в том, что важнее первый, поскольку интердикт воздействует прежде всего через общественное мнение. Текст, способный управлять настроением умов, составляется, как правило, в крепких выражениях, примеры которых я… м-м-м… в обществе дам и детей приводить не стану… с выдержанным чувством ритма, с легко запоминающимися яркими ярлыками: в конце концов, никого в особенности не волнует, в чем конкретно виновно это исчадие ада.