— Безоглядно, — стремительно парировал Уриен, — я не стал бы доверять даже тебе.
В эту фразу он ухитрился спрятать иголку, которую немедленно почувствовала Аранта.
— Послушайте! — вмешалась Грандиоза, переполненная благородным стремлением всех помирить. — Может, зря мы ожидаем тут всевозможных ужасов? Мы вполне благополучны уже несколько дней, и ничто не предвещает беды. Кто сказал, что король замышляет худое?
— Я, — заявил Уриен, сделавшийся угрюмым. — Беды не предвещает ничто, кроме элементарной логики. Если бы детей хотели во что бы то ни стало сохранить живыми, Клементу следовало объединить их со своими и воспитывать вместе, так, чтобы посторонний человек и вовсе не разобрался, где — чьи. И доверить их мне всех, раз уж он взялся меня использовать. Или же отправить детей Баккара к их деду по матери Амнези, причем в сопровождении не своих копейщиков, а приглашенных подданных короля Счастливой Страны, дабы исключить любую «несчастную случайность» в дороге и ничем не запятнать честь царствующего дома. Поскольку все было сделано иначе, я имею основания предполагать, что какая-то случайность все же запланирована. Причем она должна быть реализована скоро. Вы, пришлые, возможно, не знаете, но с наступлением зимы Фирензе будет отрезан. Перевалы засыплет. Даже малейшее похолодание, которое заставит обледенеть тропы, сделает передвижение по ним смертельно опасным. Клемент — сын этих же земель. Он вычислит. С угрозой ночного убийцы-одиночки мы, смею утверждать, покончили. Благодаря в том числе и вам, мне удалось поместить детей под круглосуточную защиту: тот, кто придет к ним, нипочем не застанет их одних и нарвется на мой меч или на твой, — кивок Кеннету, — и непременно — на Веспасиановы зубы. Но если об этом знаем мы, то скорее всего об этом догадаются и в Констанце. Можно ожидать, что они изменят тактику: пришлют уполномоченного мерзавца, и с ним столько мечей, сколько хватит, чтобы исполнить дело и представить его в нужном свете, независимо от моей реальной позиции и даже от моих действий. Грубо и эффективно. Мерзавца тоже потом уберут. Как это сделали Тюдоры в истории с детьми Эдуарда.
— Уриен, — решилась вмешаться Аранта, — почему вы Обсуждаете эти вещи при детях? Вы хотите, чтобы они боялись темноты?
Уриен обменялся взглядом с Ренатой.
— У нас с принцессой уговор, — пояснил он. — Я ничего от нее не скрываю, и в качестве ответной любезности она принимает во внимание мои умозаключения. Поверьте мне, дети ведут себя гораздо правильнее, если их не хватают посреди ночи поперек живота, не тащат куда-то темными коридорами, не зажимают им рты ладонью, чтобы заставить их молчать, и при этом не утруждают себя объяснениями, которые все равно сведутся к «не твоего ума дело». Кто-нибудь хочет задать мне еще вопросы?