– Нет. Поверить в это не могу!
– Но это так. Она ревновала тебя к отцу. Ведь он любил тебя больше, чем ее. Сьюзен это страшно задевало. Она жутко разозлилась, когда в вашей семье появился я и мы с тобой быстро подружились. С ней у меня никогда не было дружбы, да и я к этому не стремился. По большому счету, моя дружба была ей не нужна, но она жутко не любила оставаться на вторых ролях.
Стивен вновь повернулся к Денту:
– Вы не были ее единственным парнем. Она рассказывала мне о других, с которыми встречалась за вашей спиной. Она была шлюхой, готовой лечь под любого желающего.
Поделом ей, что убийца задушил Сьюзен ее же собственными трусами!
– Стивен, прошу тебя… – прошептала Беллами.
– Ты сама напросилась, так что выслушай до конца! – раздраженно произнес Стивен. – Как-то раз в воскресенье во время семейного обеда Сьюзен тайком передала мне свои трусики. Я сидел между ней и Говардом, и она под столом взяла мою руку и вложила в нее свои трусы. От страха и волнения я стал красным как рак. Я решил, что сейчас грохнусь в обморок. В течение всего обеда она улыбалась своей неповторимой улыбкой, гаденькой и торжествующей. Сьюзен действительно любила так улыбаться. И делала это часто. Я мог бы долго приводить примеры, но не вижу смысла. Слава богу, что она больше не превращает мою жизнь в ад. Она мертва, и я рад этому.
Стивен на несколько секунд замолчал, затем заговорил так, как будто вновь вернулся в реальность:
– Боюсь, меня ждут дела. Кроме того, я сказал все, что собирался. За исключением одного. – Он на мгновение замолчал и, убедившись, что произвел нужный эффект, продолжил: – Дейл Муди допрашивал меня с пристрастием, но не выбил из меня ничего нового. Мои ответы оставались прежними. В них не изменилось ни единое слово. Он не смог пришить мне убийство. Не смог выбить у меня признание, что именно я ее убил. Но он ни разу не спросил меня и потому так и не узнал, что у меня уж точно имелся мотив ее придушить.
Кулак возник как будто из ниоткуда и врезался Рупу Кольеру в лицо с силой футбольного мяча.
Руп пошатнулся и рухнул на пятую точку. Боль молнией пронзила череп и, отлетев рикошетом от внутренних стенок, ударила прямо в мозг. В ушах зазвенело, в глазах стало темно.
Увы, прежде чем он успел издать хотя бы звук, его бесцеремонно схватили за ворот рубашки и рывком подняли на ноги. Окружающий мир покачнулся и слетел с орбиты.
Голова противно закружилась. Руп едва не подавился подкатившей к горлу рвотой. Голова непроизвольно дернулась в сторону. Из разбитого носа, пачкая губы, потекла кровь.