Не дойдя несколько шагов до двери, он остановился:
– Знаешь, Муди, Руп настолько озабочен своей репутацией и так зазнался, что перестал отличать правду от вымысла. Но ты даже хуже этого подонка!
– На этой развалюхе далеко не уедешь!
Ни Дент, ни Беллами не проронили ни слова после того, как Дент забрал со столика свой пистолет, распахнул дверь домика и, шагнув в сторону, жестом велел ей последовать его примеру.
Беллами оставила папку с документами на кровати. Когда Дент потащил ее к выходу, она на мгновение остановилась, как будто собираясь что-то сказать. Однако отвращение к хозяину дома взяло верх. На секунду встретившись с Дейлом Муди взглядом, прежде чем тот уронил голову на грудь, она молча перешагнула порог.
После этого Дент минут двадцать гнал по автостраде штата в направлении Маршалла, пытаясь выжать из взятого напрокат седана тот же самый максимум скорости, что и из собственного «Корвета», и постоянно чертыхался, поскольку сделать это не получалось.
Тем временем небо темнело прямо на глазах. Вскоре по ветровому стеклу ударили первые капли дождя. Авторадио, как назло, молчало. Молчали и Дент с Беллами, и было в этом молчании нечто тягостное, едва ли не зловещее.
Высветивший небо трезубец молнии и раскат грома как будто придали Беллами смелости, и она заговорила:
– Лететь никак нельзя! Лететь никак нельзя! – повторила она.
Дент оставил ее слова без внимания.
– Думаете, что следовало бы? – повернулся к ней Дент.
– В таком случае… – Она указала на пролетевший мимо них указатель к аэропорту.
– Нужно поставить самолет в надежное место. Если с ним что-то случится, мне хана.
Если только, – добавил Дент с ухмылкой, – он не приглянется вам. У вас же много денег.
Вдруг ваш отец решит купить его для вас.
– Замолчите, Дент. Хватит злиться на самого себя.
– Что? Я, по-вашему, злюсь на самого себя?
– Вы. Вы скверно обошлись с Дейлом Муди.
– Неправда! Будь у меня возможность поступить с ним так, как мне хотелось, я бы просто пристрелил этого мерзавца.
Вскоре они подкатили к аэропорту. Дент, не сбавляя скорости, въехал на стоянку, почти выпрыгнул из машины и раздраженно захлопнул дверцу. Было видно, что он все еще злится. Не обращая внимания на проливной дождь, он бегом бросился к терминалу.
Прогремел гром. Раскат был такой сильный, что их автомобиль содрогнулся. Беллами невольно съежилась. Ей стало страшно при мысли о том, что она осталась сидеть в хрупкой скорлупке одна, отделенная от разгула стихии лишь тонким слоем металла и стекла. Но о том, чтобы оставить это убежище и отдать себя во власть дождя и грозы, не могло быть и речи. Даже на короткое время, которого хватило бы, чтобы добежать до терминала.