Пока наводил порядок, я успел решить, что напишу записку, на всякий случай. И если тело опять отключится, то те, кто наверняка ко мне ворвутся, будут знать, что резать и хоронить меня не стоит. С другой стороны, смотря кто еще ворвется. А то, может, лучше, чтобы похоронили...
Пока я так рассуждал, дело дошло до сброшенных книжных полок. Я как раз взялся за первую, повесил на один гвоздь и собрался вешать на второй, когда неожиданно заметил, что она никак не желает на этот гвоздь вешаться. Я даже не сразу понял, что на самом деле, как я ни стараюсь, это моя рука не двигается. Я хотел было посмотреть, что с рукой, но голова двигаться тоже отказалась.
Все повторялось, я перестал чувствовать свое тело, даже записку написать не успел.
Перед глазами замерли полка и обои. Тело больше не болело. Собственно, его вообще будто и не было. Осталась только тюрьма с двумя открытыми окнами. Ну, ничего...
Нет, столько стоять предельно неудобно и чертовски скучно. Я уже успел исследовать каждый миллиметр видимого участка жутко грязных обоев с неизвестно откуда взявшимися следами ботинок и изучил всю поверхность полки, которую, кстати, уже довольно долгое время продолжал держать. С другой стороны, стоять таким образом было весьма полезно и продуктивно – для мышления. Я смог наконец-то подключить все свои умственные ресурсы (ну те, что есть, по крайней мере). Тело мое снова отключилось, а разум, как и в прошлый раз, продолжал работать. Интересно, что я не упал, как это бывает при потере сознания, а словно замер. Но если в прошлый раз я считал, что это было связано с перстнем, то теперь-то понимаю, что прямой связи нет. Значит, я упустил еще что-то очень важное...
Я мысленно зевнул. Минуточку! Мысленно? Может, я и поспать наконец-то смогу, хотя бы мысленно? Стоило попробовать, но как? Закрыть мысленно глаза? Глупо.
Так я и раздумывал, уставившись в одну точку, пока сам не заметил, как действительно отключился. Мне даже что-то снилось. Кажется, немного странная деревня или даже маленький городок. С комичными домами самых невероятных форм и цветов. Не представляю, из чего они могли быть построены. Канонически розовые, зеленые в форме сферы, черные, напоминающие маленькие останкинские телебашни. Все это смотрелось несколько жутко и более чем странно. При этом, хотя я и не уверен, над каждым домом стояла своя погода: где шел снег, где пекло солнце, а где даже лил дождь. По улицам ходили чудные люди. Более всего это напоминало показ моделей какого-нибудь новомодного кутюрье: кричащие цвета, пугающие фасоны. От всей этой пестроты мне даже во сне стало дурно.