— пожаловалась она. — Со мной даже Линда разговаривает, а вы нет. Всем на меня наплевать!
— Это не совсем так, — ответил сержант.
Сюзан расплакалась. Может, она плакала по Линде, может, по своей матери, а возможно, и по себе самой: она была так одинока! Как бы ища утешения, она потянулась к сержанту.
— Нет, нет! — остановил он ее. — Нельзя. Я женатый человек, к тому же полицейский, черт побери!
Все они плачут, все они жертвы убийцы с Черной тропы. Всем им нужно утешение и вера в то, что все будет в порядке, хотя все они знают, что в порядке уже никогда ничего не будет.
За свою карьеру Дерек Пирс прочитал не одну книгу по судебной экспертизе разных авторов, вроде доктора Симпсона. Но, как и большинство полицейских, к науке он относился скептически, считая, что людям его профессии от науки — никакого прока. Как и другие бобби, Пирс смотрел на свою работу скорее как на искусство, чем как на науку.
— Мне этими научными открытиями уже все уши прожужжали, — говорил он. — Только какой в них смысл? Ничего более толкового, чем отпечатки пальцев, эта наука не придумала. Хотел бы я увидеть ученого, который поразил бы меня хоть чем-нибудь.
Пирс и не подозревал, что это случится уже скоро. Осенью 1984 года в Лестерском университете, в нескольких милях от деревни Нарборо, тридцатичетырехлетний ученый находился на пороге открытия, которое поразит не только Дерека Пирса, но и всех сотрудников лестерширской полиции.
Открытие было сделано на стыке наук в лаборатории генетика Алека Джефриса, который изучал свойства мышечных генов человека. Его интересовала главным образом повторяющаяся последовательность в гене миоглобина.
Проект не представлял особого академического интереса, но неожиданно все изменилось.
Наука уже знала о генной инженерии, которая касалась самих генов и дезоксирибонуклеиновой кислоты, более известной как ДНК. Ученых интересовали прежде всего генетические различия между людьми.
Изучить молекулы ДНК, отвечающие за наследственность, оказалось не так просто, потому что генетический материал сильно отличается у разных людей. Джефрис решил заняться теми слоями этого материала, которые заключают в себе наибольшие различия между индивидами, а затем найти метод обнаружения соответствующих слоев при помощи радиоактивного зонда. Проще говоря, Джефрис пытался разработать более совершенные, чем уже существовавшие, генетические маркеры, в частности специфические маркеры для отображения человеческих генов.
Над своим проектом он трудился два года. Его имя начали упоминать в публикациях, посвященных методу генной инженерии, разрабатываемому в Лестерском университете. «Узнав, чем, собственно, занимается генная инженерия, люди в ужасе воздевают руки к небу и взывают к этике и морали, — писал автор одной из них. — На самом же деле речь идет о новой игрушке с бесконечными возможностями. Потенциал генной инженерии просто потрясает. С ее помощью можно создавать новые медицинские препараты, увеличивать урожайность сельскохозяйственных культур и поголовье скота, искоренять болезни».