– Тони чел Маре, – повторил я. – Тони Великий. Да, я смогу с этим смириться. Обещаю, что постараюсь оправдать свое имя.
– Думаю, сможете, – подтвердил Адриан.
Что происходит? Один раз я рассмешил этого парня на концерте, и теперь его характер полностью изменился. После ужина я решил этим воспользоваться.
– Адриан, ты не мог бы позвонить за меня? – спросил я, протягивая ему клочок бумаги с телефонным номером. – Этот человек говорит по-английски очень плохо.
– Конечно, – ответил он.
– Когда дозвонишься, попроси Родику.
Удивительно, но в моменты передышки между матчами с молдавскими футболистами я думал о ней. Я мысленно переделал ей зубы и начал видеть ее истинную красоту. Ее доброта заслуживала благодарности – в форме ужина на двоих, – а я, естественно, заслуживал свидания с красивой женщиной в качестве награды за победу над первыми противниками.
– Ладно, – согласился Адриан. – Но что мне сказать, когда подойдет Родика?
Я задумался.
– Спроси, не хочет ли она поужинать со мной завтра вечером.
Адриан притих.
Мы словно поменялись ролями. Я сделался нервным подростком, а Адриан – опытным и ответственным взрослым.
– Кто такая Родика? – почти неодобрительно спросил он.
– Это девушка, с которой я познакомился в Орхее.
– А, значит тот день был не так уж плох, – подколол он меня, почти как родитель, смакующий смущение ребенка.
– Это я и говорил – если постараться, можно горы свернуть, – заявил я, пытаясь восстановить статус взрослого.
– Что мне сказать…
Вопрос Адриан не закончил, так как на том конце сняли трубку и ему потребовалось незамедлительно переключиться на родной язык. Начался разговор, и я, мужчина далеко за тридцать, стал наблюдать за стараниями 17-летнего парня, которого попросил устроить мне свидание с девушкой. Этим я вряд ли мог гордиться. Про себя я решил постараться не выпалить: «Ну, и что она сказала?», когда разговор прекратится, и поудобнее устроился на стуле, позволив себе насладиться непонятными звуками, подобно тому, как наслаждаешься музыкой в гостиничном холле. А затем, довольно резко, Адриан повесил трубку. Он посмотрел на меня со знакомым выражением лица, прежним, бесстрастным и непроницаемым, и не произнес ни слова. Я нарушил тишину.
– Ну, и что она сказала?
Черт, я же не должен был этого говорить.
– Я не говорил с ней. Это был пьяный русский, который нес какой-то бред. Ты уверен, что номер правильный?
– Ну, она сама записала.
– Ладно, может, попробуем еще разок завтра вечером.
Может, и не попробуем, подумал я, раздеваясь перед сном. Мне не хотелось снова через это проходить. Если я и соберусь пригласить Родику на ужин, то приглашать буду сам, несмотря на языковой барьер. Я вспомнил, каково быть подростком, – ничего приятного. Больше не буду сожалеть об ушедшей юности.