Сегодня ночью через Выборг шел поезд из Гельсингфорса, на котором они должны прибыть в Петербург. Гершуни с утра ходил следом за Балмашевым и говорил, не останавливаясь ни на минуту, так что к вечеру у Балмашева разболелась голова и он лег подремать. Тут даже Гершуни вспомнил, кто должен стрелять, и отстал от него.
Степан снял один лишь мундир и прямо в бриджах лег на постель, упершись сапогами в спинку кровати. Именно так, по его мнению, отдыхают офицеры, готовые в любую минуту приступить к выполнению долга. По сути дела, он тоже офицер, но офицер революции!
Успокоенный таким определением собственной функции, он задремал и, как это бывает даже в случае короткой дремоты, увидел сон.
Одетый в полную форму, с саблей на боку, он идет по совершенно пустому Невскому. Причем посреди мостовой, поскольку движения никакого. Вдалеке он видит маленькую фигуру, тоже идущую точно посередине, но навстречу ему. И он как будто знает этого человека, даже не видя его лица. И человек знает его.
Они сближаются, замедляя шаг, пока не останавливаются в нескольких метрах друг от друга, жадно вглядываясь в лица. Балмашев отчетливо видит военного человека, одетого в полную генеральскую форму. Еще один шаг навстречу — и возглас изумления застревает в груди Балмашева. Это его отец! Они сжимают друг друга в крепких объятиях, и соленые слезы текут по лицу сына…
В дверь постучали. Вошел Гершуни.
— Пора, — коротко сказал он и вышел за своими вещами.
Степан встал с кровати, потрогал лицо — оно было мокрым от слез. Он зашел в ванную комнату и обмылся холодной водой. Потом тщательно оделся, уже не смотрясь в зеркало.
В последнюю минуту, надевая портупею, он, чуть лукавя перед самим собой, сделал вид, что не заметил сабли, висящей рядом. И закрыл дверь шкафа, оставив саблю в номере.
Вдруг это станет непреодолимым препятствием в предстоящем деле? И все исчезнет, как дурной сон. Он вернется в свой родной Архангельск, и они вдвоем поплывут с рыбаками ставить сети на осеннюю икряную семгу. До осени ведь еще так далеко, все может измениться…
* * *
Путиловский открыл глаза и не понял, где он. Вокруг было темно, как… словом, как в англо-бурской войне при вступлении в ночной бой чернокожих и скудно экипированных частей британской армии. Только в отличие от войны, вокруг царила полная тишина и в его объятиях покоилось чье-то горячее тело. Он потрогал целенаправленнее — тело однозначно было женским.
«С кем я?» — задал себе типично мужской вопрос Путиловский и через несколько секунд вспомнил все.
Когда он вслед за Мириам с корзиной фруктов в руках подошел к двери спальни, она остановила его движением руки: