«Откуда у поручика иностранное оружие? Неужели закупили и вооружили? Ай какие молодцы! Но почему я об этом не знаю? Не закупали! А может, он сам себе купил? Начальство разрешило? Чушь собачья! У браунинга калибр не тот. Что ему, патроны отдельно присылать? Тогда зачем он носит нештатное оружие? Думай! Думай!! Почему-почему, дубина стоеросовая! Потому что это не офицер!»
Медянников, уловив застывший взгляд Берга, прошел мимо, скребя лопатой невидимые миру льдинки:
— Ну что, чистый?
— У него оружие нештатное! Это не офицер! — прошипел Берг с окончательной уверенностью.
— Тогда берем! — Медянников оглядел улицу. — Он один. Если и есть подмога, то за углом. Справимся. Как только повернет сюда, зайду сзади. А ты страхуй отсюда.
И пошел шкрябать в сторону удаляющегося поручика. В это время со стороны Екатерининского канала, лихо цокая копытами, в переулок на полных рысях ворвался полуэскадрон конных городовых из министерской охраны. Завидев людей у кареты министра, они ловко окружили Берга и Медянникова, двое спешились и прижали дворника и нищего к стене.
В воздухе повис густой русский мат пополам с угрозами. Наконец истина с трудом пробила себе дорогу, и то лишь благодаря отчаянным действиям Медянникова, сорвавшего с себя фальшивую бороду и парик. Его знали и любили во всех подразделениях.
— Извини, Евграфий Петрович! Не признали! — Старшой в знак уважения к Медянникову спешился, — А ты чего тут маешься?
Медянников раздвинул городовых — поручика и след простыл.
— Тьфу ты! Спугнули!
В это время на крыльце появился улыбающийся Сипягин. Но при виде конвоя его улыбку с лица точно сдуло. Движением пальца он подозвал к себе командира полуэскадрона:
— По чьему приказу?
— Ваше высокоблагородие! По приказу директора Департамента полиции!
И экипаж Сипягина, в окружении конных, чинно двинулся к Мариинскому дворцу.
Внутри экипажа сидел черный от злости министр внутренних дел, прекрасно понимая, что уже вечером станет притчей во языцех всего столичного высшего чиновничества: «Слыхали новость? Сипягина сегодня под конвоем от любовницы на заседание Государственного Совета доставили! — А почему с конвоем? — Упирался!
Не хотел! С француженкой не в пример приятнее, нежели с министрами!» И хохот по всему Петербургу, включая Зимний… Это придумка Плеве. На его позор.
Медянников бросил на мостовую метлу, сдернул с себя фартук:
— От идиоты! Спугнули зверя! Мы бы его сейчас чистенько, без единого выстрела! А теперь ищи-свищи!
— Что будем делать? — спросил огорченный Берг.
— Дуем в «Пале-Рояль» на Пушкинскую! Да быстрее ты, убогий!