- Но... тогда... ведь...
- Все не так, как тебе говорили, да, дочка?
Зария потрясенно кивнула.
- Я, девка, жизнью ученый. Где только ни бывал, чего только не видывал, с кем только не беседовал, - дед важно пригладил плешивую бороденку и приосанился. - Когда слушать умеешь - много чего откроется. Так что ты не думай, будто я тут стариковскими бреднями тебя потчую. Поразмысли над сказанным, да в омут головой не бросайся. Подумай сперва. Сходи в свое святилище, только клятвы зря давать не торопись. Посмотри, как живут те, к кому ты так стремишься, и реши, нужно ли тебе их житье-бытье.
Сукрам помолчал, и вдруг лукаво спросил:
- Неужто в сердце никто не запал тебе, что так легко из мира решила уйти? Красивая ж ты девка. Отъешься, хромать перестанешь - женихи к Чаше за кольцами в очередь выстроятся.
Зария грустно улыбнулась, вздохнула и как-то совершенно незаметно для себя, начала рассказывать попутчику свою короткую, но полную горечи жизнь. Рассказала про мать, про отца, про мужа, про свекровь, про Василису... Ни с кем она еще не говорила так долго, никому не изливала душу. Она не жаловалась, просто перечисляла свои злоключения, и на душе становилось легче. Прав был дед Сукрам - тем, кто умеет слушать, открывается многое. Вот и узнал возничий все о Зарии, а заодно - многое о тех, кто ее окружал.
- Как звать-то его, сокола твоего сизокрылого? - когда чернушка прервалась, спросил дед.
- Глен, - Зария ссутулилась.
- Глен, значит... - собеседник покачал головой и хмыкнул. - Глен... Ну и что же ты горюешь? Пообещал ведь тебе мужик, что вернется. Так нет, ваша бабская забава - непременно в грусть-тоску впасть, ожидаючи. Иль никак нельзя без терзаний-то?
Девушка поджала губы, а потом, наконец, промолвила:
- Он сказал, что никогда от меня не откажется. И солгал. Ушел и...
- Тю! - присвистнул старик. - Дак он ведь слово тебе же, дурехе, данное сдержал! Да к тому же - ушел и отказался, то, девка, не одно и то же. Ушел - вернется, - рассудительно отметил дед. - Как же ему еще и тебе угодить, и не солгать было? Ты сама его прогнала, а теперь слезы льешь. Вот же ж курячья натура!
- Но... - Зария замолчала, не зная, что сказать.
Сукрам со всех сторон выходил правым, а она - дура дурой. Как есть курячья натура.
- Что "но"? Молчишь. Сама себе беду придумала, сама страдаешь, сама чахнешь. Эх... - старик хлопнул себя в сердцах по колену и замолчал.
Он мог бы добавить к уже сказанному еще много чего, мог бы предложить Багоевой чернушке повернуть назад, но не стал. Хватит. Пусть сама решает. Голова на плечах есть. Поэтому остаток дороги дед развлекал попутчицу обычной стариковской болтовней.