Глаза ее сомкнулись, и она провалилась в сон.
Пенни очнулась, когда машина затормозила по гравию и остановилась. Она вздрогнула и села на свое место. Джон прислонился к спинке сиденья и смотрел на нее.
— Как хорошо быть Пенни, — сказал он. — Она может спать, пока я работаю. Не наступило ли время для утреннего чая… соня… Мы в Кейвз Инлет.
Пенни встряхнулась и выбралась из машины.
— Позволь мне повести машину до ланча? — попросила она с мольбой в голосе. — Тогда и ты сможешь вздремнуть немножко.
— Что тебе снилось? Как ты перескакиваешь через заборы на своей «старушке»?
— Никаких «старушек», Джон. Чтобы я от тебя больше этого не слышала. Моя Уинтер теперь чемпион. Извини, но «как я тебе и говорила».
Они пили чай с сандвичами в придорожном кафе-кондитерской. К Джону вновь вернулась серьезность.
— Я всегда знал, что у тебя замечательная лошадь, Пенни. И что ты прекрасная наездница. Просто мне не нравилось, когда ты перескакивала через ненадежные преграды с таким легкомыслием.
— Но почему? Я была очень осторожна, ты знаешь.
Он в упор посмотрел на нее, потом устремил свой взгляд туда, где на обочине дороги стояла его машина.
— Я полагаю, законный интерес, — сказал он наконец. — Мне не хотелось подбирать останки Пенни на Стоунвиллской земле.
— А как насчет других людей? Ты бы имел что-нибудь против?
— Конечно. Но не в такой степени.
Пенни сделала глоток чая.
— Придется отправляться к Россу, чтобы он позаботился обо мне… — В тот самый момент, когда были произнесены эти слова, она поняла, что совершила оплошность. Так или иначе, но ощущение было такое, будто в этом разговоре с Джоном она балансировала на туго натянутом канате и не знала, как спуститься на землю. Джон не оценит предательства по отношению к Россу с ее стороны… — Росс хорошо ко мне относился… — добавила она и поняла, что все туже и туже натягивала канат.
— Да, — отозвался Джон. — Хорошо.
Мысленно Пенни молила о том, чтобы найти слова, которые избавили бы ее от разговора на эту тему.
— Теперь ты сам можешь зажечь свою сигарету… когда у тебя свободны обе руки.
О боже… а что, если он подумает, что она не желает зажигать ему сигареты? Будто она не готова делать это для него всю жизнь.
Пенни готова была расплакаться, поэтому поспешила замолчать, ибо в молчании было для нее спасение от губительных слов.
Они направились к машине.
— Хочешь сесть за руль, Пенни?
— Да, — ответила она. — В этом случае ты сможешь вздремнуть. Это будет гораздо лучше, не так ли… чем усталому вести машину на большой скорости.
Он улыбнулся ей. Его прекрасная ослепительная улыбка помогла ее сердцу выбраться из трясины, в которой оно очутилось, падая с туго натянутого каната.