– Не пойду никуда! – ни с того ни с сего вдруг выпалил Бор.
– Чего? – Лия снова обернулась, внутренне настраиваясь на неприятный разговор. Не хватало ей еще детских капризов на ровном месте!
Но оказалось, что капризов и в помине не было.
– Ой… – Бор выглядел смущенным. – Я вслух это сказал, да?
– Ну да, – удивленно произнесла Лия. – Ты это… не мне?
– Нет. Кому-то… там.
Бор только собирался протянуть руку с вытянутым указательным пальцем, а Лия уже интуитивно поняла, куда он укажет.
Легендарное здание Ховринской больницы смотрело на них многочисленными дырами окон, и девушке на мгновение показалось, что там, между этими безжизненными, немигающими глазами, мелькнули чьи-то еще. Живые. Полные одновременно и невыразимой боли, и нечеловеческой жестокости.
– Трехглазый урод звал меня туда, в больницу. Я сказал, что не пойду.
Голос Бора прозвучал необычно, гулко и отстраненно, словно громила говорил с Лией, стоя внутри длинной железной трубы.
А перед взором девушки предстал невиданный доселе ужас. Невиданный – и в то же время вызвавший стойкое дежа вю. Как будто она уже видела нечто подобное… Чернеющие провалы бетонных глазниц будто подернулись пеленой. Сквозь них наружу просачивался полупрозрачный туман, бесформенные клочья которого постепенно складывались в устойчивую картину… Громадное, нечеловеческое лицо, почти заслонившее собой колоссальное здание больницы… Морщинистый лоб. Длинный безгубый рот. И непропорционально удлиненные нижние веки, свисающие книзу и напоминающие щупальца…
Лия завороженно наблюдала, как жуткое лицо растягивается в гнусной улыбке.
«Я ждал… – прошелестело в голове девушки. – Я так долго ждал…»
Щупальца на лице чудовищного призрака зашевелились. Вздрогнули и медленно приподнялись сморщенные верхние веки… Странно и неестественно шевельнулись морщины на лбу, словно раздвигаясь вверх и вниз, открывая что-то, доселе за ними скрытое.
Чудовище уставилось на Лию глазами, полными леденящей душу тоски, замешанной на холодной, кровожадной ярости.
ТРЕМЯ глазами.
Третий, самый большой и самый жуткий глаз, располагался у чудовища прямо на лбу. То, что Лия приняла за морщины, оказалось сомкнутыми веками.
Растущие из век щупальца шевелились, удлинялись, тянулись к девушке, словно плотоядные змеи-аспиды, почуявшие свежее мясо. Кошмарная личина оскалила зубы – и дико захохотала. Все ее три глаза налились кровью – и внезапно лопнули, заливая жуткую харю белесым содержимым глазных яблок. Что никоим образом не помешало порождению самых жутких ночных кошмаров заходиться в зловещем хохоте.