Помирать будет — не забудет Тевкелев той скачки. Беглецы неслись так, как будто позади утробно ревел таежный верховой пожар, как будто за ними гнались все шайтаны мира. Казаки прикрывали его с двух сторон, а отправленный третьим в охранение посла башкирец заметно отстал — у него была совсем квелая лошадь, почему Таймас и отправил его с послом. Неслись не оборачиваясь, и лишь по доносящимся сзади звукам высокий и полномочный посол догадался, что башкиры и казахи у него за спиной уже начали свой безнадежный бой.
Шесть верст до обоза они пронеслись не стрелой даже — молнией. Там Тевкелев поднял всю свою команду до последнего конного и отправил их «на сикурс[106]» почти уже опрокинутым башкирам, так как «оные противные кайсаки башкирцев стали было одолевать, и им было уже невмочь с ними, противными киргис-кайсаками, дратца».
Отбить удалось практически всех. Но именно что «практически» — раненого Таймаса налетчики увезли с собой.
А дальше — все пунктиром, быстро сменяющими друг друга картинками, настолько ускорилось время. Вот Тевкелев наставляет Нияз-салтана, отправляющегося шпионить к Сарлыбаю, как себя вести, чтобы доподлинно выяснить судьбу Таймаса. Вот приехавший Букенбай, успокаивавший и обещавший лично заняться переговорами с обидчиком. Вот вернувшийся Нияз-салтан докладывает, что «башкирец-де Таймас жив, токмо-де мучен по-тирански и едва будет ли жив». Вот опять мотающийся между двумя лагерями Букенбай, оставивший Есет-батыра «близ Тевкелева жить для охранения от незапного случая». Вот приехавший под гарантии Худай-Назар-мурзы на очные переговоры Сарлыбай кричит, брызгая слюной, что выкуп очень мал, что башкиры в тот день убили его родного брата и ему надо бы было Таймаса убить, а он его живым привез…
И, главное — Таймас, пластом лежащий на кошме под охраной сарлыбаевских джигитов. Смертельно бледный — но улыбающийся.
Русский подданный Таймас Шаимов, башкирский старшина Кара-Табынской волости Сибирской дороги. Правая рука, без которой Тевкелев не сделал бы и половины того, что ему удалось в этом посольстве. Страшный боец на поле битвы, а за столом переговоров — искуснейший дипломат с умом бритвенной остроты. Этим его качеством русский посол пользовался особенно часто, и за время посольства именно Таймас несколько раз возглавлял российскую делегацию на переговорах с казахами и каракалпаками, когда Тевкелеву было несподручно или опасно выезжать самому. Один из считанного количества людей, которые остались рядом с Тевкелевым до самого конца. Даже сейчас, в студеном октябре, когда практически всю свою свиту, все русское посольство, кроме десятка самых нужных, Тевкелев отослал в Уфу, выводя их из-под удара.