— Вид у вас не товарный, Лев Николаевич, — сказал Андрей.
— Так постоянно же на ногах, — Бронштейн утомленно опустился на табуретку. — В моем возрасте подобные подвиги нежелательны. Но куда ж деваться-то? За пациентами присмотри, травок на всех завари… А тут еще белый медведь у меня на пасеке ульи ломает… Я Надю Шаповалову попросил посмотреть, что можно сделать, хотя не то у нее ружье для такой зверюги.
— А Надя, что, жива?! — поразился Андрей.
— Жива, — кивнул египтолог. — Считай, всю деревню спасла. Да, последствия заклятия у тебя еще сказываются. Ты уже об этом спрашивал, и тебе все подробно рассказали.
— Не помню… — пробормотал Ковальский и сел на раскладушку. — И как же ей удалось уцелеть в этом взрыве?
— А она подожгла запал и выбралась из хранилища по кабелю, как по канатной дороге. Пока пошедшие на фитиль тряпки горели, метров сорок успела проехать по этому своему мосту импровизированному. Альпинистка со стажем, как выяснилось. Да и вообще заядлая туристка, облазила всю Сибирь и даже в Гималаях побывала. А я, признаться, раньше считал, будто такие дикие виды отдыха лишь пустая трата времени. И не будет от них ничего, кроме свернутых шей да переломов. Ошибся, видать. Повезло нам с ней… — Он вздохнул и добавил: — А пасеку жалко.
Пасека Бронштейна находилась на лугу за деревней, и в нее было вложено немало трудов самого египтолога и его сыновей. А жена от Бронштейна ушла еще в то время, когда была молода и красива, бросив собственных детей.
— Лев Николаевич, я все хотел спросить: а ваши-то все где? — прервал затянувшееся молчание Андрей. — Вроде уже неделю никого из них не видел.
— В турпоездку все вместе отправились, во Францию, — египтолог вновь тяжело вздохнул. — Даже подумать боюсь, как они там теперь. Да еще и с детьми… — Он хлопнул себя руками по коленям: — Ладно, не будем о грустном! Пока тел нет, надежда есть. Давай-ка пару опытов проведем, а? Мне давно хочется, но руки все как-то не доходили.
— Конечно-конечно! — с готовностью закивал Андрей, хватаясь за возможность уйти от печальной темы. До его родителей было, конечно, ближе, чем до Франции, но как теперь добраться до Москвы? И остались ли отец с матерью там? — Какая от меня требуется помощь?
— Одевайся, и выйдем во двор, — сказал старик, встав с табуретки. — Здесь, пожалуй, не лучшее место для экспериментов с магией.
— Да уж, если разбудим эту Захарову, то проснутся в деревне все, — усмехнулся Ковальский и начал доставать из-под раскладушки сложенную на полу одежду.
— На таких, как она, вся надежда, Андрей. Она же явная целительница, с такой-то регенерацией! А у нас десяток раненых, которых в этом мире непонятно какое чудо держит. Я ее вечером попросил рядом с каждым из них посидеть. Захарова — это их последний шанс. Да еще и с учетом того, что лекарства превратились в какую-то дрянь.