— А почему так случилось? И с лекарствами, и с бензином, и с прочим?
— Алхимия, полагаю, — развел руками старик, будто говоря о чем-то таком, что само собой разумеется. — Великая цепь элементов, она всему виной.
— А при чем тут алхимия? — удивился автомеханик.
— Магия есть не только в людях, ну и прочих живых и неживых существах, — начал египтолог. — Она содержится во всем. Во всем, понимаешь? Но раньше ее было мало. И вещества имели одни свойства. А сейчас энергия наполнила наш мир. Весь. Целиком. До мельчайших песчинок. И в изменившихся условиях материалы стали обладать совсем другими характеристиками. Нам еще повезло, что разнообразная синтетика просто разлагается. А взрывается, лишь если смешать ее с бензином. А представь мгновенную детонацию всех, всех без исключения искусственных волокон?
— Людей бы не осталось, — поежился Андрей. — Подождите… То есть топливо будет гореть в двигателе? Ну, если смешать его с тем, во что превратился пластик или, скажем, таблетки?
— Взрываться оно будет, — поправил его Лев Николаевич. — Наденька Шаповалова щелкала зажигалкой, та не загоралась, и Надя с досады швырнула ее в кучу мусора, вызвав небольшой взрыв. И девчонка сразу все сообразила! Как настоящий ученый! И быстро воспользовалась этим открытием, уничтожив половину чужаков. Но запустить машины мы все равно не сможем. Сила детонации теперь не такая. Да и моторы нужны другие. Может быть, придется придумывать для них специальные материалы. Старые вряд ли будут пригодными в изменившемся мире.
За разговором они вышли из дома, пройдя мимо изъязвленных временем статуй. Ощущение чужого взгляда мелькнуло и пропало — духов не интересовали эти двое смертных. Бронштейн и Андрей спустились с крыльца и остановились.
Старый египтолог извлек из кармана тонкую свечку:
— Вот, зажги ее.
Андрей «включил» свое пламя.
— Так, хорошо… Теперь погаси. Нет! Не дуй на него! Просто вели пламени исчезнуть.
Минут пять Андрей напрягался, но добился лишь того, что захотел в туалет. Вернувшись, он продолжил опыт, руководствуясь подсказками Бронштейна. И наконец свечка погасла от огня, возникшего на руках Ковальского. А еще он мог не бояться ожогов.
— Как я и думал! — восторженно произнес Лев Николаевич.
Автомеханик вел себя как глупый ребенок, то есть нагло совал пальцы прямо в пламя свечи. Он кривился, но упорно держал мизинец в центре миниатюрного костерка. Ощущения были близки к тем, которые получишь, схватившись жарким летним днем за пробывший под солнцем металл. Но терпеть было можно. И кожа оставалась целой и невредимой.