– Я полностью согласна с тобой в этом вопросе, – продолжила Татьяна, – и содрогаюсь при мысли о возможных последствиях, если наши враги узнают, что знаменитые “Небеса Авалонии” утрачены. В настоящий момент истинную цель моего пребывания здесь лучше держать в тайне.
– Даже от того мужчины, которому, как вы утверждаете, можно доверять?
– Да.
– Я все же думаю, что этот ваш план смехотворен, не говоря уж о том, что весьма неприличен и, возможно, опасен.
– На что ты, не колеблясь, мне указываешь. Снова и снова. И, тем не менее, – она решительно посмотрела капитану в глаза, – я намереваюсь действовать и обойдусь без твоего или чьего-либо еще вмешательства.
Димитрий покачал головой.
– Ни ваш отец, ни ваш брат этого бы не одобрили.
– Мой отец болен, а Алексей, учитывая попытки нашей кузины захватить власть, слишком занят, чтобы заниматься моими делами.
До известной степени это было правдой. Алексей, принц и наследник престола Авалонии, в последнее время, действительно, вынужден был посвящать все свое время подавлению посеянных их кузиной принцессой Валентиной семян мятежа. Татьяна все еще терзалась из-за того, что ей не позволили принять в этом участие. Хуже того, ее отослали прочь, ради ее собственной безопасности, хотя отец был болен, и она, безусловно, предпочла бы остаться.
В последнем письме, которое, вместе с депешами и официальной корреспонденцией для Димитрия, догнало их во Франции, Алексей сообщал о своих успехах в расстройстве планов Валентины, благодаря неожиданной помощи со стороны их английского кузена виконта Бомона. Здоровье короля значительно улучшилось, и дома снова все было хорошо. Что касается брата Николая, он, вероятно, приветствовал бы ее усилия, но он путешествовал по континенту, и Татьяна не представляла, где он может быть. Кроме того, это ее, и только ее, поиски.
Хотя последняя поездка Алексея в Англию прошлой весной и была успешной в том, что касается воссоединения с английской ветвью династии Прузинских, он так и не смог узнать, где находятся утраченные драгоценности. Татьяна решила добиться успеха там, где брат потерпел поражение.
– Тем не менее…
– По этому вопросу мне больше нечего сказать, – ее тон был жестким и неуступчивым.
– Сказать можно еще многое, – пробормотал Димитрий и вздохнул. – По крайней мере, тот, кого вы выбрали себе в помощь, кажется человеком благородным. Насколько мне известно, этот Мэтью Уэстон считался отличным офицером, его военно-морская карьера была блестящей, а репутация его семьи безупречна, даже если он не признает свое потомственное родство.