– Ну, и как вы поступите, капитан? Останетесь в Англии или поедете домой рассказывать сказки о несчастьях вашей принцессы?
Он долго и пристально смотрел на нее и, наконец, вздохнул, смиряясь.
– Вы изменились, принцесса. Вы преисполнены решимости, чего я раньше не замечал.
– Сейчас у меня есть цель в жизни, Димитрий. Я знаю, чего хочу и твердо намерена это получить.
– Есть еще кое-что, – он внимательно ее рассматривал, – вы всегда были довольно тихой, никогда ничего не требовали и не приказывали, но сейчас вы ведете себя совершенно иначе. Теперь вы, не колеблясь, берете дело в свои руки. Как будто, наконец, доросли до своего положения.
– Правда? – она подняла бровь. Только друг детства осмеливался быть таким бесцеремонным. – Это хорошо или плохо?
– Вы начали меняться примерно год назад, – продолжил он, как будто не услышав, как если бы пытался сложить головоломку. – Тогда я раздумывал, не связано ли это с тем, что вы, в конце концов, решили начать все сначала и похоронить прошлое.
– Как и моего умершего мужа, – сухо сказала она.
– Но недавно, после того как вы познакомили меня с вашими планами, я понял, что ваше поведение изменилось после той недели в Париже, когда вы исчезли. Когда мы не знали, где вы находитесь. Вас могли похитить, или убить, или…
– Димитрий, – в ее голосе прозвучало предостережение, которое он проигнорировал.
Наморщив лоб, он продолжил, скорее для себя, чем для нее.
– И вы категорически отказались обсуждать ваше отсутствие. Именно тогда, насколько я помню, вы впервые и отдали королевский приказ. Конечно, мы были так рады, что вы невредимы, что, по сути, не имело значения, где вы пропадали. Кого вы…
В его глазах засветилось понимание.
– Я был глупцом. Как раз тогда вы встретили этого мужчину, не так ли?
Отрицать было бессмысленно.
– Да.
– Понимаю, – Димитрий задумчиво ее рассматривал.
Она знала его всю свою жизнь и знала достаточно хорошо, чтобы сейчас призвать всю свою храбрость.
– А теперь скажите мне, принцесса, – он наклонился ближе и, доверительно понизив голос, осуждающе произнес, – вам нужны драгоценности или, – он поймал ее взгляд, – мужчина?
У Татьяны рука зачесалась от желания дать ему пощечину. Она с трудом сдержалась и выдавила из себя холодную улыбку.
– Вы забываетесь, капитан. Несмотря на нашу дружбу, вы должны помнить, что я могу понизить вас в звании, заключить в тюрьму или даже, если того пожелаю, расстрелять.
– Простите меня, Ваше высочество, – голос Димитрия звучал ошеломленно, – я, действительно, преступил меру дозволенного.
– Несомненно, – Татьяна наклонилась к нему и понизила голос, – Я, конечно, никогда бы не стала ничего такого делать, но с твоей стороны было бы разумно осознавать, что я могу.