— Астланин. Но уже не пленный. Его освободили.
— Освободили… — эхом откликнулся маркиз.
Добившись цели, он вдруг утратил интерес к ответам Марка. Морщил лоб, кусал губы; короче, демонстрировал одержимость идеей-фикс. Госпожа Зеро косилась на маркиза с явным раздражением: старуха ждала, что допрос поведет Ван дер Меер, которому она задолжала за инцидент с клеймением, а никак не Бруно Трааверн.
— Так почему же? — упорствовал Бруно.
— Этот их «честный плен», «малый плен»… Аналог нашего корсета? Я попробовал…
— И потерпел крах. Тогда вы сорвались и кинулись клеймить первого, кто попался вам под руку. Понимаю; чисто теоретически, но понимаю. Но зачем вам вообще понадобилось брать астланина в корсет?
— Освободили, — повторил Белый Страус.
Он говорил громче и настойчивей, чем в первый раз.
— О чем вы, маркиз?! — рявкнул Бруно.
— Освободить! Марк, ты гений! Освободить!
— Истерика? — предположил лысый Мамерк. — Вызвать врача?
— Освободить! Всех! Весь Остров Цапель!
— Каким образом?
— Как этих пленных!
— Ерунда, — буркнул Мамерк. — Цирк. Объявить: «Война окончена, все свободны!» — и жизнь наладится?
— Наладится! Объявить так, чтобы дошло до каждого. Оставить систему, вывести эскадры. Пусть режут друг друга — плевать! Мы выведем эскадры, они выйдут из эйфории…
— …и их накроет всепланетный кумар.
— Мамерк! — возмутилась госпожа Зеро. — Что за лексикон?!
— От Добса нахватался, — сконфузился лысый. — Пока я брал у него подписки… Он болтал, как заведенный. Ну, я и заподозрил, что он под дозой. Устроил ему выволочку: как, мол, ты собирался работать в таком состоянии?! А он: фигня, оп-ди-ди. Это тяга, я под ней хоть сутки вкалывать могу.
— Тяга?
— У наркомана есть три стадии. Приход — эйфория, яркая и мощная. Она переходит в тягу — лёгкий приятный кайф, который может тянуться довольно долго. Потом наступает ломка, она же кумар — наркотическое похмелье…
— Пленные ломку пережили, — маркиз откачнулся от окна. Поглощен очевидностью решения, он забыл, что вокруг помпилианцы. — Да, депрессия. Но они, по крайней мере, не забывают есть и пить! А их, извините, приход тянулся три месяца! Чем скорее мы освободим астлан, тем быстрее они вернутся к нормальной жизни. Депрессия? Переживут! По крайней мере, бо́льшая часть.
— Нагуали, — сказал Марк.
Они были совсем разные: пожилой ларгитасец, маркиз этнодицеи — и обер-центурион Великой Помпилии, офицер абордажной пехоты. Они были очень похожи. Что объединило их: инцидент с клеймением? Манера изъясняться? Словно в ответ на последнюю реплику, дверь приоткрылась, и в комнату проскользнул Катилина. По-хозяйски оглядел помещение, блаженно жмурясь, потерся о ноги хозяина и улегся рядом, урчанием одобрив качество ковра: «Молодцы. Постарались для меня. Хвалю…»