– Хочет чаю. А ты говоришь! Еще гляди!
И ее палец показал на сметанник:
– А жениться хочешь?
Иржик снова радостно закивал.
– Понимаешь теперь, какой подарок судьбы нам достался?
Подарок судьбы захотел еще оладий. Когда он насытился и стал, по мнению подружек, сговорчивей, они взяли бутылочку водки за знакомство. Лариса, с присказкой «А ты меня уважаешь?!», безапелляционно влила ее практически всю одному гостю, который после пары стаканов совершенно расслабился. Он пошел бы на поводу у Ларисы, то есть отправился бы к ней, но мысль о наследуемых деньгах жгла его воспаленное водкой сознание. Иржик достал клочок бумаги и ткнул в него дрожащим пальцем.
– Куда-то хочет, – расстроилась Лариса. – Не иначе у него там герл. Герл?! – прокричала она парню в ухо.
Иржик отрицательно покачал головой. Он снова указал на бумажку, закатил глаза к небу и скрестил руки на груди.
– Небеса к нам сегодня благосклонны. Девицы нет. У него кто-то помер. Хорошо бы это был Рокфеллер. Расплачивайся, иностранец, поедем в твой тупик.
Они долго плутали на Сониной «девятке», разыскивая дорогу к дому, одиноко стоящему на пустыре. Все подъезды к нему были завалены строительным мусором, какими-то бревнами, досками и черт-те чем. Рядом начиналась большая стройка. Наконец объездная дорога была найдена, и машина остановилась перед самым подъездом. Лариса помогла Иржику выйти и потащила его наверх. Они быстро нашли нужную дверь и позвонили.
– Мани, мани, мани, – пропел Иржик открывшей им старой даме.
– Пардон, не поняла, – удивилась та, вытаскивая из кармана заштопанного халата очки и водружая их на нос.
– Что непонятного, – встряла Лариса, – держите человека!
И она пихнула качающегося парня в объятия дамы. Иржик повис на ней, как пальто на крючке.
– Не понял, – следом за дамой вышел мужчина средних лет с поредевшей шевелюрой. – Маман, извольте объясниться! Это ваш молодой любовник?
– Пардон, – возразила Лариса, – это наш любовник. Почти муж. А ваш – родственник.
– Откуда? – поинтересовалась дама, отпихивая Иржика, который по-родственному пытался ее поцеловать.
– Оттуда, – показала Соня в сторону вокзала.
– Понятно, – дама обернулась к сыну, – это чешская ветка семьи Словенов.
Иржик радостно закивал, услышав знакомую фамилию, и вновь потребовал «мани».
– Проходите, – неожиданно согласилась дама, пододвигаясь и пропуская троицу в жилище.
Захламленная комната была сумеречной и тихой. Пестрые портьеры выбивались из этой унылости своей кричащей расцветкой. А пахучие лилии в высокой хрустальной вазе забивали и портьеры, и комнату навязчивым ароматом. Соня села в низкое старое кресло и огляделась, с ужасом замечая, что она попала в царство хрусталя и беспорядка.