— Tiens, бери, ты are проголодался, — он причмокнул, подавая стакан. Карета подпрыгнула на ухабе, и вино выплеснулось из стакана на колено Лизы. — Merde! Ваши дороги в Англии такие cahotant… ухабистые. Подожди, я вытру вино на твоих штанах…
Лиза взяла стакан, а он вынул салфетку из корзинки и начал вытирать ее грязные черные штаны.
Лиза залпом выпила вино, гадая, почему он так чертовски любезен.
Его рука стала поглаживать ее бедро.
— О, сэр, мои штаны все равно грязные, — сказала она, отстраняясь от него.
— Мне нравится твоя нога, — его шепот был полон страсти.
Лиза опешила.
— Сэр, перестаньте, я же… мужчина!
— Да, и мне хочется покрыть тебя поцелуями. Ах, Чарли! Ты пробудил во мне такое желание, просто сводишь меня с ума… Merde! — Он чуть ли не завизжал. Рукой он шарил уже между ее ног. — Ты что, евнух?!
— Никакой я не евнух! — завопила она, схватила увесистый кусок колбасы из корзины и начала им отбиваться от него. — Я женщина!
— Перестань! — крикнул он, откидываясь на спинку своего сиденья и уклоняясь от ее ударов. — Перестань бить меня! Ты мне испортишь камзол! Но если ты женщина, почему ты одета как юноша? Ты совсем сбила меня с толку.
Лиза швырнула колбасу назад в корзину и попыталась успокоиться, голова же ее лихорадочно работала.
— Ну, я… убежала из дома, — объяснила она, не очень отходя от истины.
Люсьен пялил на нее глаза. Через некоторое время он хихикнул. Хихиканье перешло в громкий смех. Потом смех прекратился, он наклонился к ней и стал изучать ее лицо.
— Ты очень красивый юноша, — тихо произнес он. — И, должно быть, великолепная женщина. Я бы с удовольствием одел тебя. Да, да… Я бы для тебя смоделировал прекрасные платья… — Он выпрямился, сложил руки на груди. — Чарли, — сказал он, — не хотел бы ты поехать со мной в Париж?
— В Париж? — повторила она деревянным голосом. Лиза совершенно не понимала этого странного молодого мужчину.
— В Париж, где я разрабатываю эскизы одежды для самых благородных женщин Франции, включая саму императрицу. К несчастью, у большинства из них скверные фигуры. Буду хорошо платить тебе.
Лиза замерла при упоминании оплаты.
— Я не имею в виду древнейшую профессию, — успокоил он ее. — Я говорю о самой новой профессии в мире.
— Его светлость составил это завещание только на прошлой неделе, — сказал мистер Барлет, поправляя очки в золотой оправе на своем орлином носу, — что при сложившихся обстоятельствах очень кстати.
Леди Рокферн коснулась глаз носовым платочком. Она и Адам сидели возле письменного стола в обитой панелями библиотеке Понтефракт Холла. Стряпчий сломал красную восковую печать и развернул пергаментный лист. Откашлявшись, он начал читать: «Я, Аугустус Гаскуань Гримторп де Вер, второй граф Понтефракт, находясь в здравом уме, объявляю мою последнюю волю и завещание. Я завещаю моей любимой дочери Сидонии сумму в двести пятьдесят тысяч фунтов. Остальную часть поместья я завещаю во всей полноте своему внуку Адаму де Вер Торну».