– Ты иди, владыко, по делам своим, а я с боярином еще потолкую.
Хоть и нежным голоском просила Марфа, ласково так, но глаза ледяные приказывали Филарету убраться из залы, да побыстрее и, в который раз подчиняясь железной воле Ксении, от которой мутилось в голове, вышел патриарх из трапезной.
* * *
Вступил на московский престол скромный отрок Михаил Романов весной 1613 года с согласия церкви и всех верховных бояр.
Сразу же патриарх Филарет занялся упорядочением внутренних дел и борьбой с извечными врагами – Польшей и Швецией.
Послы русские из Польши жаловались Филарету, что плохо их ляхи принимают, бесчестят молодого государя. Титул московского царя в государственных бумагах пишут не как царя «всея Руси», а «своей Руси», показывая тем самым, что Михаил Федорович не владыка всей Русской земли, а только ставленник боярский в Московии.
Разрозненные отряды польских наемников бесчинствовали везде, разоряя русские деревни и убивая мирных жителей. Шайка Лисовского и атамана Баловня терроризировала население. А при таком раскладе с кого подати взимать? Как пустую казну пополнять? Против разбойников выслали царское войско с жестким приказом – никого из пойманных басурман не миловать, казнить немедленно.
Вторым важным делом стала борьба с фальшивомонетчиками, коих развелось немерено. Их ждала жестокая казнь – горло заливали расплавленным оловом прилюдно, чтобы больше никому повадно не было.
В Москве возобновить типографию надобно, чтоб книги печатать богослужебные, школы для детишек церковные открывать. Дел разных, важных, неотложных – невпроворот. Ничего, справимся.
Патриарх похудел, глаза ввалились, но радостно ему было чувствовать крепко натянутые вожжи власти.
Единственная капля дегтя портила радость Филарету – его бывшая жена, инокиня Марфа. Думал Филарет, что будет она тихонечко сидеть в своем Новодевичьем монастыре, а та в Кремлевских палатах обосновалась. Михаил к ней каждый день заходить обязан, об делах толковать. Во все вмешивается, Филарету перечит, не прилюдно, наедине, но ведь перечит!
Весна отцвела сиренью, лето знойное пролетело, сырая осень дождями протащилась, зима снегами Москву завалила, а Марфе все неймется. Из Кремля выезжать не собирается. Теперь у нее собственный двор образовался – Вознесенский монастырь под ее опекой, а бояре Суворцев да Морозов из покоев инокини и вовсе не вылезают.
Церковные дела часто отзывали Филарета из престольной. Каждый раз, уезжая надолго, в волнение приходил. Только оставь сына ненадолго, под чье влияние попадет? Не было у Филарета таких же надежных глаз и ушей при дворе, как у Марфы. Ну, Суворцев, понятно, всю жизнь Ксению любил, а вот как молодого Морозова на свою сторону перетянуть бывшей жене удалось? Служил теперь Морозов ей верой и правдой.