– О, отлично! – радостно потер руки Эд. – Приступим!
И мы приступили.
Что мы обнаружили в коробах Маркони? Дневники, романы, переписку. Но писем последнего русского императора Николая II в коробах не оказалось.
Эд раздражал меня ужасно. Он не просто «читал» бумаги. Он старался найти подтверждение своей теории, а именно, что в начале XVII века произошла рокировка в престолонаследии и впоследствии – убийство его драгоценной Марины. Мур, по моим наблюдениям, все еще пытался решить для себя: могли ли убийства быть связаны с предположительно украденным раритетом из коллекции Елизаветы Ксаверьены. А мне хотелось просто бесцельно порыться в старинном архиве. В общем, каждый из нас преследовал свою цель, мы не слушали друг друга, сердились и спорили.
Работу осложняло то, что часть писем была написана неразборчивым почерком, многие из них – на французском языке, они передавались Эду. Может, он и хорошо понимал французский, но не имел терпения, и объяснения его носили весьма расплывчатый характер. К тому же все русские книги печатались по правилам дореволюционной грамматики, и я быстро уставала от чтения.
Когда за окнами начало темнеть и Мур невесть откуда принес лампы, Эд утомленно потянулся и снял с толстого носа очки. Я тоже отложила книгу в сторону.
– Ничего нового я в документах не вычитал, – сказал он задумчиво.
Кто бы сомневался!
Мне пришло в голову, что Маркони, старый хитрец, просто посмеялся над нами. Если бы он знал, что письма императора преспокойненько лежат четверть века в пыльных коробах на острове Носса и они бесценны, то разве разрешил бы найти их? Конечно же нет! Даже признание, что деньги ему не нужны, не совсем убедило меня. Может, сейчас и не нужны, но короба-то пролежали на чердаке многие годы. В альтруизм и бескорыстие Маркони мне что-то не верилось, хотя я по-прежнему испытывала к нему нежную симпатию. Но ведь зачем-то Маркони направил нас сюда… И так настойчиво направил. Зачем?
И главное – Мур согласился приехать на остров. Значит, надеялся что-то найти?
И еще. Я видела, как недовольно встретил Мур Эда. Но – не выставил того вон, что было бы проще простого. Более того, разрешил коллекционеру копаться в найденных бумагах. Опять-таки почему? Ответа у меня не было.
К вечеру жара спала. Появились дождевые облачка, и в воздухе запахло грозой. Солнце склонялось на запад, и притихший по-вечернему сад окрасился в нежно-коралловый цвет.
Я вышла из комнаты и в изнеможении присела на нагретые солнцем ступеньки.
– Вчера мы беседовали с господином Маркони, – услышала ехидный голос Мура из окна.