– Нет, – помотал головой юноша, – не это. Это просто ко всему остальному… А еще… еще он говорил правильно, ни слова, ни буквы не путал.
– Ну, это с ним иногда бывает. Особенно когда он становится серьезным. Видимо, что-то перещелкивает в мозгу – такая уж у него мутация… А серьезным он стал как раз потому, что вы вдвоем остались. Он же старше тебя намного, понял, что теперь вся ответственность на нем, вот и…
– Значит, я напрасно наговорил на человека? – поник головой юноша.
– А что ты наговорил? Ты просто рассказал то, что тебя тревожило. И правильно сделал. Не нужно ничего в себе копить – выкладывай сразу. Мы теперь все свои, секретов друг от друга не должны иметь… – Глеб осекся, вспомнив свои измышления насчет парня, и пояснил: – Я имею в виду, не личных, из прошлого, а нынешних, на текущий момент. Вместе мы теперь должны быть. Иначе пропадем.
– Вот… А у меня от него секрет, получается…
– Какой же это для него секрет?
– Ну, что я тебе на него ябедничаю.
– Это никакое не ябедничанье! Это абсолютно верный поступок. Мы не в том положении, чтобы плевать на то, что кажется подозрительным…
– Но правильнее-то мне было ему это сказать, а не тебе.
– Правильнее всего тебе будет сейчас перестать заниматься самобичеванием и лечь спать. Ты все сделал как нужно, поверь. Вот просто поверь и все. Ведь мне-то ты верить можешь?
– Могу. Верю… Спокойной ночи.
– Приятных снов, – кивнул Глеб и вскоре остался один на один с северной ночью.
Однако, как выяснилось, ненадолго. Камыши опять зашуршали и к мутанту, шевеля растопыренными руками, осторожно приблизился Пистолетец.
– Ты где? – громким шепотом позвал лузянин.
– Здесь я, – шепнул в ответ Глеб.
– А!.. Я думал это кокча мохнатая.
– Сам ты кокча. Облезлая, правда. Чего приперся? Вроде же спать хотел.
– Я и хочу, – пристроился рядом с мутантом Пистолетец. – Но пороговить хочу еще больше.
– За ужином не наговорился? Кто мешал?
– Шасок. Не мешал а… Я без него с тобой хочу пороговить.
Глеб мысленно вздохнул. Сперва один, теперь другой! У них что, эпидемия?
Вслух же сказал:
– Ну давай, кляузничай.
– Почему сразу кляксникначай? – обиженно зашипел Пистолетец. – Я, может, экспромпритет проводил, велочека хотел узнать лучше!
– Чего ты проводил?…
– Экспром… экспро… экспер… Опыт, короче.
– Эксперимент? – заинтересовался мутант. – Ну-ка, ну-ка, выкладывай. Ты открываешься для меня с неизведанной стороны!
– Вот-вот, и я о том же. Я все Шаска не мог понять… И сейчас еще не монипаю. Вроде он с нами, а вроде – сам по себе… В плащ этот свой тукается… На дворе лето, а ему будто все ходолно…