– Давай сходим, – улыбнулась та. – А то я что-то проголодалась… Ой, мы же булочки не доели!
– Думаю, нас сейчас чем-то более существенным накормят, – сказал Глеб. – Пошли!
– Нет, – помотала головой женщина. – Вас пригласили одного.
– То есть Сашка останется голодной? – насупился мутант.
– Александре доставят ужин сюда, – невозмутимо ответила женщина. – А вас прошу следовать за мной.
Глеб думал, что его поведут к тем дверям, из-за которых к ним выходила Святая. Но нет, его повели какими-то запутанными полутемными ходами, которые, петляя, опускались все ниже. Наконец, завели в комнату с кирпичными стенами, совершенно пустую, если не считать массивного деревянного стола в центре и двух дощатых лавок вдоль него. Если бы не сервировка этого стола – изысканная, рассчитанная на двоих, – и не обилие блюд и напитков на нем (ну, пусть не обилие, но выпить-покушать тут было чего), мутант бы подумал, что его поместили в тюремную камеру. Впрочем, все сомнения рассеялись очень скоро, когда в комнату вошла Святая.
– Извини, задержалась, – сказала она, – дела. Еще эта «галера»! Совсем «дикие» распоясались, нужно что-то с ними делать.
– Ты меня позвала обсудить проблему «диких» мутантов? – неприязненно посмотрел на мать Глеб.
– Нет, конечно, еще раз извини, – поморщилась Святая. – И не обижайся, что мы будем ужинать и разговаривать в этом каземате. Но ты, наверное, догадываешься, почему?
– Чтобы не было лишних ушей?
– Не только поэтому.
– Из-за чего же еще?
– Из-за одной твоей неприятной особенности.
– Ах, вот оно что! Ты уже догадалась, что я жгу все вокруг, только когда злюсь?
– Да. Как раз поэтому я и выбрала это помещение. Стол и скамейки не очень жалко.
– То есть ты уже изначально полагаешь, что я разозлюсь? – недобро усмехнулся мутант.
– Это вполне вероятно, – невозмутимо ответила его мать, – разговор-то будет не из простых. Но давай сядем к столу, отметим твое возвращение, поедим.
– Хорошо. Только давай ты сначала кое-что сделаешь.
– Чего же? – подняла одну бровь Святая.
– Верни мне память. Какое ты вообще имела право ее у меня отнимать?
– Для твоего же блага. Но сейчас это уже не имеет значения. Подойди.
Глеб подошел к матери. Она положила ему на плечи руки, приподнялась на цыпочки и заглянула в глаза. Мутант почувствовал, что летит – будто его вновь подцепила жуткая «птичка» и понесла в поднебесье. Перед глазами замельтешили картинки – смутные, смазанные, рассмотреть на них что-либо не представлялось возможным. Закружилась голова. Глеба повело в сторону, он стал падать. Казалось, падение будет бесконечным, будто он сорвался с Луны. А когда очнулся, понял, что сидит на лавке. И… он все помнил, все знал о себе. Впрочем, открывшиеся воспоминания, о которых он так мечтал, не принесли ему чего-то особенно нового, разве что разные мелочи, из которых, впрочем, в основном и состоит жизнь.