Ереван ее встретил обилием «Гамлетов», вокруг было так много людей, похожих на него: густые черные волнистые волосы, масляный взгляд…
Еще до свадьбы умирающая Сусанна предупредила ее, что пока в доме находится больной человек, в смысле она сама, ребенка заводить категорически нельзя, он будет ее беспокоить.
— Вот помру, тогда рожайте — это мое твердое и единственное условие, и я на нем буду настаивать! — от ее слов повеяло жесткостью, неожиданной в устах тяжело больного человека.
Гамлет промолчал, и Матильда тут же поняла, что он ей защитником не будет и что такая свекровь — слишком высокая плата за статус замужней женщины, но вернуться домой и услышать Леркино: «Я же тебе говорила!», — было немыслимо, тем более, не хотелось выслушивать мамины лекции на тему служения Отечеству, из них уже могла получиться солидная монография. Матильда осталась в Ереване.
Сразу после скромной свадьбы Матильда освоила множество новых функций: сначала медсестры (делать уколы свекрови), а после операции нянечки (обслуживать ее же), сиделки (вскакивать по ночам к ней, потому что свекор и муж должны были высыпаться — им ведь утром идти на работу). Конечно, ей пришлось и готовить. И это оказалось самым сложным — больная была капризна, разборчива в еде. Но как она ни ворчала, на кухне Матильда успехов так и не достигла.
Все, чем ей раньше не нравилось заниматься, пришлось делать в замужестве, к тому же здесь, в Армении, имелись свои особые, национальные, заморочки: невестка, например, никогда не должна поворачиваться к свекру спиной, то есть если он сидел за столом на кухне, а ей требовалось вымыть посуду, то она была вынуждена стоять как-то полубоком к нему и к раковине. Хотя она и не была избалована мужским вниманием, но такие галантные мелочи, как, например, уступить стул даме, повесить пальто девушки в шкаф, доставались и ей и считались естественными, а здесь она была обязана уступать стул мужчине, вешать его пальто и помогать ему надевать его.
Особенно неприятно ее удивило то, что, как оказалось, именно она должна мыть и чистить всю обувь в семье, гладить и стирать на всех. И требования Сусанны к качеству стирки были чрезвычайно высокими. Постельное белье обязательно требовалось каждый раз кипятить и крахмалить. По дворам здесь возили бочку с отбеливателем со странным названием «жавель», продавали его на розлив. При вываривании белья его добавляли в кипяток, и если этого жавеля перелить, то он разъедал ткань.
— Деточка, нельзя лить жавель прямо на вещи, надо добавлять его в воду, — ласково, но неукоснительно делала замечания свекровь.