Мяч, оставшийся в небе (Матвеева) - страница 271

На первую страницу
Безверия в душе твоей смягчив удары,
Замаскирует лик надвинувшейся кары,
Не даст отпутаться от многих тонких пут…
И этот каменный потатчик — тут как тут:
Рад яды расточать и старческие чары
И жёлчный смех мешать с аккордами кифары, —
Как будто и его в Элладе с мёдом ждут!
И просят у него, почти как снисхожденья,
Немного уксусу для целей возрожденья!
Стой, пиротехник зла и учредитель смут, —
Богов не тронь! в тебе они ВТРОЙНЕ умрут!
Дела твои — не загляденье;
— Вот, — прокричит людской, хотя и поздний, суд, —
Вот верх паденья! Низ паденья!
…А годы мчатся вскачь.
Вопросы есть? О, есть!
И нечисть, как всегда, их за народ решает.
И век не устаёт умам тенёта плесть.
А для инспекции — видоков приглашает…
Что духу времени твоё вино с водой?
Гляди, — ещё не то ещё не с тем смешает
Сей ветренник полуседой!..
А что же, мсьё Вольтер, твой первый ученик?
Ты упустил его, «единственный старик».
Держись! Тебе ещё увидеть остаётся,
Как (словно брезгая достичь твоих седин)
На чернорецкий снег
Падёт ХРИСТИАНИН.
И ХРИСТИАНСКАЯ из раны кровь прольётся.
Август 1996

Исповедь «мимозы»

Кто верит, что я «ничего не видала,
От подлинной жизни в отрыве», —
Не знает,
Что я далеко забредала
И видела почки на иве.
        Я видела снег, облепивший полозья,
        И зелень рассады под градом
        И то, как, набычась, мотает предфозье
        Цветами, растущими рядом.
Я видела:
На дождевом бездорожье,
Где нет на рябинах коралла,
Неверная почва пружинит, как дрожжи,
А верной — становится мало.
        Я видела, как собеседник лукавит —
        По холоду глаз его. Эка! —
        Я видела даже, как многие фавят
        Всю жизнь — одного человека!
«Мимозой тепличной» молва окрестила
Меня. А не в той ли «теплице»
Я видела, как замерзают чернила?
Как пишешь, надев рукавицы?
        В стихах моих оранжерейность искали.
        Не в этой ли «оранжерее»,
        В промёрзлых углах расцветая,
                                                   сверкали
        Из снега и льда орхидеи?
Что видела я, чтобы хвастать так яро?
Каких-то семьсот ограблений,
Две с лишком войны, единицу пожара
Да несколько штук выселений.
        Я видела:
        С неба снежинки слетали
        На вышвырнутые пожитки…
        Помилуйте!
        Это ЖИТЬЯ не видали.
        А ЖИЗНЬ мы видали. В избытке!
И прописи школьные в глаз мне не суйте,
Её восхваляя суровость.
Ступайте к другим и другим указуйте.
А нам — и диктанты не в новость.
1997

Честертон

Просили его унывать,
Молили его унывать,
Но он стоял на своём
И не хотел унывать.
        Золя ему в ухо жужжал,
        Что мир отменно блудлив;
        Толстой резину тянул
Следующая страница