Хозяин подмигнул мне, чтобы я прибрал свой диковинный билет. Затем он с поклонами проводил меня до самой двери, и я поспешил прямо к дому Строма, чтобы исправить ошибку, прежде чем мне в этом поможет полиция. Я был очень взволнован и даже довольно-таки напутан, хотя, конечно, ни в чем не был виноват. Но я достаточно хорошо знал людей и понимал, что когда они дают нищему билет в миллион фунтов, думая, что они дали всего один фунт, то они приходят в неистовую ярость против этого нищего, вместо того чтобы бранить самих себя за собственную близорукость, как бы по справедливости следовало. Когда я подходил к дому, волнение мое начало утихать, потому что все было спокойно, и это внушило мне уверенность, что ошибка еще не замечена. Я позвонил. Появился Мильфорд. Я спросил, надвинув глубже шляпу, о Строме.
— Он уехал. — Это было сказано надменным, холодным тоном, свойственным этой породе людей. Видимо, он меня не узнал.
— Уехал? Куда?
— В путешествие.
— Но куда же именно?
— Кажется, на континент.
— На континент?
— Да, сэр.
— А каким путем — по какому маршруту?
— Не могу сказать, сэр.
— Когда же он вернется?
— Сказал, что через месяц.
— Через месяц?! О, это ужасно. Укажите мне, каким образом войти с ним в сношения, куда написать ему. Это крайне важно.
— Не могу, не имею понятия, куда он поехал, сэр.
— Тогда я должен видеть кого-нибудь из членов семьи.
— Это невозможно, жена вчера уехала…
Мне осталось сдаться и уйти. Что это за загадка? Я чуть не лишился рассудка. И ко всему я не могу сделаться опять Стромом, противный Джеральд пропил костюм. Ах, да, может быть, в конверте есть письмо. Оно объяснит все.
Я достал конверт, но сколько ни исследовал его, в нем письма не оказалось.
Да, тут было над чем поломать голову. Я не имел ни малейшего представления, в чем заключалась игра Строма.
Я отправился в парк, сел и стал пытаться разрешить, в чем же тут суть и что мне делать.
Через час размышления мои вылились в следующее решение.
Он затеял игру, план или какой-то опыт; я не могу этого разрешить оставим и это. За меня держали пари: угадать, в чем оно заключается, невозможно — оставим и это. На этом неопределенные величины кончаются, остальная часть дела осязаема, конкретна и может быть определена с совершенной точностью. Если я попрошу Английский Банк принять этот билет на счет человека, которому он принадлежит, то банк это сделает, потому что знает его, хотя мне он и неизвестен. Но меня спросят, каким образом билет попал ко мне; если я скажу правду, меня посадят в сумасшедший дом, если я солгу — в тюрьму. То же самое последует, если я попробую где-нибудь разменять этот билет или занять под него денег. Я должен нести эту огромную тяжесть вплоть до того времени, когда он вернется, хочу я этого или нет. Для меня этот билет бесполезен, как горсть золы, но я должен заботиться о нем, хранить его. Я не могу отдать его, если б даже и захотел, потому что ни один честный гражданин, ни один разбойник с большой дороги не возьмет его и не пожелает с ним возиться.