— Ты хорошо осведомлен, ты знаешь сам, что делать, проворчал Стром через плечо.
Мильфорд задумчиво тер лицо.
— А вдруг он все знает, — сказал он, помолчав.
Стром обернулся.
— А не потрудишься ли ты отсюда убраться, старый болтун?!
Мильфорд ничуть не смутился и спокойно повесил жилет на спинку стула. Потом подошел к двери и выглянул в нее.
— Вас дожидается Макс, — сказал он. — Он сидит в коридоре.
— Что? Макс ждет, позови его!..
Мильфорд привел Макса, который подобострастно поклонился Строму.
— Можешь идти, Мильфорд, — сказал Стром.
Мильфорд неторопливо удалился.
— Докладывайте! — сказал Стром.
— Я выследил ее, она заперта у Розы Лежер, — заявил Макс, извлекая из своей записной книжки моментальный снимок и протянув его миллионеру.
— Это она, — подтвердил Стром. — Наверно, отыскать ее было не трудно.
— Сама вскочила в авто.
— Good!
— Лежер ее вышколит.
— Я уверен в этом, — процедил Стром, стоя у окна в своей любимой позе, уставив взор куда-то в пространство без малейшего выражения на лице.
«Страх порождает ненависть», — прозвучали в его ушах слова Мильфорда. Передернув широкими плечами, он отогнал воспоминания.
— Она хорошенькая, Макс, верно?
— По-моему, очаровательна, — сказал Макс. — Я не знаток по этой части, но мне кажется, что такие не часто попадают туда.
— Правильно, — пробормотал Стром. — Такие не часто попадают. Я у ней сегодня буду как гость.
— Это чрезвычайно оригинально, — засмеялся Макс. — У вас большая фантазия.
— Ну, довольно, надо покончить с Марчем.
— Он остался последний.
— Да.
— Вы здорово округлили состояние, присвоив кассу его отца.
— Довольно! — резко сказал Стром, — я не люблю лишних слов.
Он извлек из бумажника полдюжины билетов и сунул Максу в протянутую руку.
Макс оживился.
— Шесть сотенных. Ну ладно, хватит.
Элегантно поклонившись, Макс, насвистывая шансонетку, вышел.
Оставшись один, Стром повернулся к окну и уставился на площадь, над которой висела пелена тумана.
Он гордился своим бесстрашием. Безжалостно, без угрызений совести шагал он по людям к поставленной цели и не испытывал страха.
В трех частях света женщины проклинали его имя и память о нем. Враги его день и ночь лелеяли планы отмщения, но он не знал страха.
Вспомнив Марча, он успокоил себя, но в глубине души угнездилась тревога.
Он боялся старика Марча, запрятанного в бедлам.