— Я люблю тебя. Тебя! — убеждал он.
Мне стоило немалых трудов говорить твердо.
— Это сегодня. А неделю назад не любил.
— Любил, только не понимал.
— Разве так бывает? По-моему, у тебя просто временные нелады с женой. Случается. Семейная жизнь циклична. Главное — не прерывать цикла. Саша слишком часто ездит в командировки. Ты недоволен, встречаешь ее с раздражением, потому она и не спешит домой. Вы просто отдалились друг от друга. Вам бы съездить вместе в отпуск, вернуться в колею…
Или в коридор, как сказала бы Франческа.
— Вот только не надо меня учить строить отношения с женой. Я хочу быть с тобой! — Он начинал злиться.
— Потому что со мной весело.
Он провел ладонью по моей щеке:
— Нет. Ты чудо.
— Еще бы! — Я вдруг напомнила самой себе Каспара. Бен — мой кумир, вот я и лезу вон из кожи, чтобы угодить ему. — Я одинока. Умею одеваться. Не навязываюсь. Мне незачем на работу к шести утра. От меня не несет детской рвотой. Я подолгу валяюсь в постели. А если нет настроения, то и вообще не встаю. Когда у меня месячные, я опять укладываюсь в постель. Ты ни разу не видел, как я давлю прыщи.
— Нет у тебя никаких прыщей.
Я просто попыталась обратить разговор в шутку. Сбросить напряжение.
— Вот видишь! Ты меня совсем не знаешь.
— Ладно, допустим, у тебя бывают прыщи. Ну и что? Я люблю тебя.
Мне стало тошно: он опять говорил, как Бен, мой Бен, и верил каждому моему слову. Стоит только дать себе волю, как я делала долгие годы, — и готово, я получу все, о чем мечтала. Но я отвернулась.
— Извини.
— Я тебе не верю. — Бен развернул меня к себе. — Что наговорила тебе Саша?
— Ничего. Вы прожили семь лет. Наверное, у вас просто очередной кризис.
— Не семь, а восемь, — поправил он.
— Значит, тем более стоит спасти брак. Это были хорошие восемь лет, Бен, — я-то знаю, потому что все эти годы видела вас вдвоем. Саша сильнее меня, она надежнее, умнее, и самое главное — с ней ты становишься лучше.
— Ну, спасибо.
— А иначе зачем все это нужно? Мы все те же дети в переулке. Как думаешь, их отношения имели шанс выжить?
— Да.
— А когда ты поймешь, что я далека от идеала?
— Этого не будет.
— Не надейся. Господи, Бен, давай больше не будем об этом. Брак и без того сложная штука. Иначе мы бы здесь не сидели.
— Ты просто струсила, как всегда. Ты не можешь понять, что…
— Ты же говорил, что я твой идеал.
— Конечно. Не цепляйся к словам.
— Видишь, ты уже раздражаешься. И не хочешь выслушать меня — потому что в глубине души признаешь мою правоту.
Бен покачал головой:
— Ушам не верю.
— Отец всегда советовал мне прислушиваться к себе, чувствовать нутром. Когда я во всем призналась, ты сказал только «а-а». И ушел домой, вспоминать, что еще раздражает тебя в Саше, — видно, многое. Но и ты здорово бесишь ее, можешь мне поверить. Потом ты вспомнил, что во мне тебя ничто не раздражает, и решил, что должен любить меня. А что такого? Удачный выход. Ты же сам говорил: со мной тебе весело. Еще бы, ведь я готова целовать землю, по которой ты ходишь! Естественно, тебе это нравится.