— Это материнский инстинкт.
— Ничего подобного. Это стремление производить потомство.
— Послушай, Саша, я хочу не своего маленького двойника, а малыша, ребенка. Человека, которого буду любить. Личность.
— Так поезжай в Китай и усынови его.
— Если бы все было так просто! Но…
— Но? — подхватила Саша повисший в воздухе обрывок фразы.
Но — я хочу свою кровинку? Все же хочу маленького двойника? Хочу мужа, чтобы он любил и защищал меня, а малыш унаследовал бы его глаза и мои ноги? Хочу того, что есть у всех?
— …Но не могу обзавестись даже бойфрендом.
Уловка была жалкой, и Саша поняла это, однако тыкать пальцем великодушно не стала. Только заказала латте без кофеина с соевым молоком и морковный кекс. Я ощетинилась и разозлилась на нее. Мне казалось, Клаудии и Элу надо посочувствовать, а не докапываться до истинных мотивов их действий. В растерянности я упустила, что Саша почти в точности повторила мои слова Элу, и продолжала злиться на нее.
Конечно, она права. Желание иметь ребенка и желание быть родителем отличаются как небо от земли. В одном проявляется эгоизм, в другом — альтруизм. Если они сочетаются — прекрасно. Жаль только, случается это редко, иначе в мире не было бы столько плохих родителей. А их пруд пруди — взять хотя бы матерей Бена и Хэлен, да и моя мама далека от идеала. Я злилась на Сашу, потому что хотела пополнить ту же армию. Потому что среди ночи вдруг решила, что она замужем за отцом моих неродившихся крошек. И я бесилась, поскольку любила Сашу, знала, что она сделала правильный выбор, и этих детей мне не видать как своих ушей.
Официантка принесла кекс и кофе.
— Прости, Саша, я совсем запуталась.
— Не надо извиняться. Ты ни в чем не виновата.
Кусок кекса показался мне горьким. Я смотрела, как Саша медленно и методично размешивает в кофе коричневый сахар.
— Извиниться должна я, — продолжала она. — Для меня это слишком болезненная тема, чересчур личная. А Клаудиа имеет полное право поступать так, как считает нужным.
— Она просто хочет быть матерью.
Опять тот же странный, неодобрительный взгляд.
— О том и речь.
— Не понимаю.
— Будь все женщины такими, как Клаудиа, у меня не было бы матери.
Я вскинула брови:
— У тебя чудесная мама, которая на все готова ради тебя и твоих братьев.
— Верно. Но, как тебе известно, она меня не рожала.
Я резко выпрямилась. Как я могла забыть! Биологическая мать Саши сбежала, когда та была совсем крохой. Ее отец снова женился, когда Саше исполнилось шесть лет. Его новую жену Саша зовет мамой. А я и забыла, что мама у нее «ненастоящая». Так вот что она имела в виду.