— Конечно же, ты нам не помешаешь, — заверил ее Генри, увлекая обеих женщин в гостиную. — Мы с Эрнестиной как раз решили выпить по коктейлю перед обедом. Ты ведь останешься пообедать, правда, Сэмми?
— Нет, Генри, я не могу.
— Да нет же, можешь. Миссис Симмс приготовила лазанью, так что еды хватит на всех. Налить тебе выпить?
Сэмми отказалась. Она чувствовала себя третьим лишним.
— А это мне? — спросил Генри.
Сэмми рассеянно посмотрела на букет, который до сих пор держала в руке. Она успела забыть о нем.
— Я думала, они поднимут вам настроение. — Сэмми улыбнулась. — Но теперь вижу, что в этом нет необходимости.
Генри взял букет из ее рук.
— Они действительно поднимают мне настроение. Пойду поставлю их в вазу.
— Я помогу, — предложила Сэмми.
— Нет-нет, садитесь рядом, дамы, и постарайтесь познакомиться друг с другом поближе. А я скоро вернусь.
Если бы Сэмми смогла проделать в полу дырку, она с удовольствием заползла бы в нее и накрылась сверху ковром. Она чувствовала себя очень смущенной, прервав их обед, который наверняка намечался в интимной обстановке. И о чем могла она говорить с такой женщиной, как Эрнестина Уинфилд?
Откинувшись на спинку кресла, Ник потер глаза. Как он мог работать, когда в ушах по-прежнему звучали слова Сэмми?
«…Бессердечное, бесчувственное насекомое…
Он одинок, чувствует себя не у дел, а ведь он только что перенес инфаркт…
Этот инфаркт мог убить его. Неужели тебе все равно?»
Хотя отношения отца и сына складывались последние годы все хуже и хуже, Нику, конечно же, не было все равно. Хотя он сам не мог бы сказать, почему. За последние лет двадцать Генри ни разу не давал ему повода к хорошему отношению.
Может, в его памяти все еще жили воспоминания о тех давних временах, когда они с Генри были не просто отцом и сыном — когда они были друзьями. Наверное, именно память не позволяла Нику навсегда забыть о сыновних чувствах.
Как бы там ни было, но сейчас Нику было стыдно. Он жалел, что так грубо говорил с отцом по телефону. Ну что ему, в самом деле, трудно забежать к старику минут на пять? Конечно, обедать он не останется…
Решившись, Ник встал из-за стола и опустил закатанные рукава рубашки. Сэмми была права. Конечно, Генри тяжело переносил свой вынужденный уход с поста президента компании, которую основал еще до рождения Ника. Тем более что он вынужден был передать ее человеку, которого едва выносил. Наверное, Генри чувствовал себя теперь оторванным от того, что составляло всю его жизнь.
Ник часто слышал о людях, которые, удалившись от дел после многих лет тяжелой работы, чувствовали себя ненужными, впадали в депрессию, старели раньше положенного срока. Несмотря на взаимную враждебность, которую испытывали друг к другу отец и сын, Ник не желал Генри подобной участи.