— Ну, ладно, — сказал я. — Не надо комментариев. Чего тут не хватает? Сколько ты уже успел сжечь?
— Да это я так! — махнул рукой Чемоданов. — Болтунчики на меня напали. Тут только по мелочам. Ну, титульного листа нет, содержания нет… Это все ерунда! Я тебе сейчас все напишу… Только ты мне баксяшки сразу отсчитай, ладно?
— Я жду на улице, — сказала Настя и решительно направилась в прихожую.
Когда хлопнула дверь, я сел на диван, положил на колени драгоценную диссертацию и достал бумажник. Перед столь волнующим моментом Чемоданов заерзал, стал хихикать и вслух вспоминать, как когда-то давно мы заперли на швабру в туалете чертежника. Я отсчитал десять стодолларовых купюр и протянул их Чемоданову.
— Имей в виду, — предупредил я, — никто не должен знать, что диссертацию писал ты. Забудь о ней навеки, понял?
— Какой разговор, Серёнька! — заверил Чемоданов, торопливо заталкивая деньги в карман шортов. — Все будет шито-крыто. Сейчас я тебе тему напишу… Сейчас, только лист чистый найду.
— И еще посоветуй, куда мне с ней пойти, кому показать. Чтобы только надежно было!
Чемоданов снова сел рядом со мной и задумался.
— Чтобы надежно было, — бормотал он, почесывая наморщенный лоб. — Чтобы надежно… Вот что! — осенило его. — Иди-ка ты прямиком в РИФА на кафедру динамики.
— Что такое РИФА?
— Как? — чрезмерно удивился Чемоданов. — Ты не знаешь? Ты не знаешь, что такое РИФА?
Он бы еще долго смаковал мое незнание, если бы я его не прервал:
— Короче! Короче!
— Это Российская инженерно-физическая академия!
— И к кому мне там подойти?
— А я тебе все напишу, — пообещал Чемоданов. — Дам подробнейшие координаты, к кому и когда подойти. Лучше это сделать сегодня же… Вот… Ручечку только найду…
Пока он искал ручку, я надел пальто и ради любопытства заглянул во вторую комнату. Она, в отличие от первой, была пуста. В ней, как в узбекских гостиных, не было ничего, кроме протертого до дыр ковра да раскиданных по углам матрацев с подозрительными пятнами. Окно было заклеено газетами.
— Вот! — сказал Чемоданов, протягивая обрывок газетного поля, на котором были небрежно написаны адрес, телефон и незнакомое мне имя. — Этот человек поможет тебе на первых порах.
Не объяснив, куда можно торопиться в этом убогом поселке, умирающем среди заброшенных заводов, Чемоданов настойчиво подвел меня к двери и выпроводил из квартиры. Я в глубокой задумчивости спускался по загаженной лестнице с кандидатской диссертацией под мышкой и думал о том, не лоханулся ли я на штуку баксов по собственной воле. Не стоило сомневаться в том, что труд Чемоданова не представлял никакой ценности для отечественной науки. Скорее всего, я нес под мышкой жалкий лепет бездарного мэнээса