— А где он, вы знаете?
— Понятия не имею — где-нибудь бомжует. Ищите его сами. Что до меня, то у меня брать нечего, — Людмила распахнула металлическую дверь пошире, затем сделала шаг назад, приоткрыв рукой дверь в комнату, и остановилась на её пороге.
Незнакомец, не заходя, издалека оглядел комнату, застиранные шторы с большими вышитыми цветками, старый диван в углу, несколько стульев, видавший виды шкаф, трюмо, почему-то стоявшее в прихожей и встречавшее гостей своей застарелой неприглядностью. Сама Людмила была в некогда модном вельветовом брючном костюме, теперь превратившимся в просто костюм — хотя совсем скоро это и одеждой будет назвать сложно.
Гость повернулся, опустил глаза и ушёл, бросив с порога: «Извините». Людмила закрыла дверь — новая глава её жизни начиналась трудно, но могло быть и хуже. Жизнь без эгоиста-мужа — отца Олега — была в целом размеренной и тихой, но, как оказалось, сильно отразилась на сыне. Хотя, что именно отразилось и сыграло свою роль — вопрос спорный и на него вряд ли кто сумеет ответить, даже если умолять и предлагать большие деньги. Да и имеет ли это уже какой-то смысл?
— Ну, здравствуй. Ты помнишь меня? А я тебя не забыл. Здесь мои друзья, познакомься. Они, правда, почти всегда молчат, так что забей, не обращай внимания. Ты всё ещё не узнаешь меня? Не надо ничего говорить, я и так всё пойму. Ты запомни только одно, ты от нас никуда не уйдёшь, не убежишь, не спрячешься — мы везде тебя найдём…
Олег пытался что-то ответить. Прошёл всего день с того случая у озера. Форточка была открыта, порыв ветра подхватил лежавшую на столе газету, пронёс её по всей комнате, ударил об дверь. В коридоре тихо заскулила собака. Шторы хлопали по батарее, словно зрители аплодировали в театре, удивляясь и радуясь ярким моментам постановки, когда всеобщий восторг проносится по залу и потом так же плавно утихает.
— Не помнишь? А это я! Ты думаешь, что ничего уже не исправить? Ты не чувствуешь за собой вины? Странно. Мне смешно, знаешь, Олег, это действительно забавно.
— Откуда? — шептал Олег, и, как ему казалось, бежал куда-то под аплодисменты, а за ним, молча и аплодируя, бежала целая толпа. Как плохо, что не видно лиц. Только капюшоны. Нет, где же он — обрезок арматуры? Бежать — это единственный, точно, единственный вариант спастись. Да что им, в конце концов, нужно? А вот и знакомый парк, озеро. Озеро, как хорошо, как спокойно. Озеро меня спасёт. Позади смолкли аплодисменты. Олег шёл уже по пояс в воде, не оглядываясь. А чей-то голос шептал…
— Эй, ты забыл меня! Куда ты? Ты не умеешь плавать! Возвращайся, идиот! У меня твой проклятый железный прут.