— Я хочу вернуться, — уже почти кричал Олег. — Где кладбище? Почему его нет? Куда ты его дел?
— Глупый, его ещё нет — посмотри. И домов тоже нет.
Олег почувствовал, что начал захлёбываться, его тянуло вниз, ноги стали ватными, перестали чувствовать дно.
— Глупый, хотел легко отделаться! Тебе с этим жить! — голос прозвучал совсем рядом и через мгновения чьи-то худые руки вытолкнули его на поверхность. Возле Олега, всего в шаге, по пояс в воде, в намокшем холщовом плаще стоял тот самый…
— Узнал, как это забавно, когда тебя узнают. Значит, ты хорошо меня тогда рассмотрел, запомнил, а делаешь вид, что не помнишь. Ну, мне пора, до встречи. Скоро ты всё поймешь, но помни, что помочь тебе некому!
Он пошёл по направлению к берегу, где только тенью угадывалась дожидавшаяся там толпа. Может, и не было толпы? Был только он?
— Не… — Олег пытался что-то сказать. Первый луч осеннего рассвета робко, словно впервые за всю мировую историю коснулся воды. Вот и кладбищенская ограда, вот дома за деревьями, вот дорога наверху, за кустами и насыпью, старые покрышки на берегу, осколки в песке под водой — только бы не наступить.
Шторы хлопали по батарее. Форточка распахнулась от ветра — так бывает, удивляться совершенно нечему. Скулила собака в коридоре. Доносился шум от дороги. Всё было как всегда. Олег сидел на кровати в поту, смотрел на свои руки, тяжело дышал.
— Странно, почему же в первую ночь мне этого не снилось? И так снится всем, кто убил? — почему-то Олег только сейчас осознал, что тот парень действительно мёртв.
На кухне засвистел чайник. Олег слышал, как мама включила телевизор, загремела посудой, как что-то говорила собаке.
— Со мной всё нормально — просто идиотизм какой-то снится, не выспался и сколько я тебя просил, сними у меня эти старые шторы! — Олег был вне себя. Мать молча пододвинула к нему поближе тарелку с гречневой кашей и налила крепкий чай из маленького эмалированного чайника.
— Здорово, пацаны, — Олег был явно рад увидеть привычную компанию во дворе, на двух скамейках у детской площадки.
Вокруг всё было закидано окурками, пивными бутылками. Во всём дворе знали, что это их место. Никто, кроме них, не мог занимать эти скамейки. На стене бетонного гаража, что был неподалеку, чёрной краской была сделана надпись «Россия для русских», а чуть ниже, меньшего размера буквами чья-то дрожащая рука вывела «Гавна самавар». Олега эта надпись всегда забавляла: «Что за малолетки, дебилы — слово «говно» и то правильно написать не могут, что говорить про «самовар».
— Чего тебя вчера-то не видать было? Обосрался, что замочил того гада? — рыжий невысокого роста шкет был явно доволен тем, что сумел сформулировать такую серьезную и глубокую мысль.