— Иварс, умоляю тебя, приезжай сейчас же, — голос Айты дрожал, такой испуганной Иварс её не помнил.
— Девять утра, Айта…
— Анна, — при имени дочери Иварс почувствовал, как что-то укололо в левом плече и сразу отпустило, — Приезжай, случилось страшное.
— Что такое? — Иварс вскочил, прижав плечом к уху телефонную трубку. Телефонный аппарат с грохотом упал с тумбочки на паркет.
— Айта, ты слышишь меня? Я должен знать, что произошло с Анной. Ты слышишь?
— Слышу, Иварс, слышу. Она убита. Понимаешь?
— Что? Что ты сказала?
— Иварс, пожалуйста, приезжай, мы дома, — Айта тяжело задышала и повесила трубку.
«Убита, убита» — вертелось в голове Иварса, но представить себе такое — это означало бы признать, что всё действительно так. Дочь, его дочь — убита. «Нет, нет, она ошиблась, с ней самой что-то не в порядке, я сейчас приеду и выяснится именно это, точно», — Иварс с трудом натягивал брюки, открыл шкаф, взял первую попавшуюся рубашку и надел её, даже не задумываясь о том, что фланелевая в крупную клетку посредине лета — не самая лучшая идея.
— Где же ключи? — спросил сам у себя Иварс и сунул руки в карманы. В одном он нащупал связку ключей, из другого к своему удивлению достал ловко сплетённые между собой ромашку и дубовый лист. Он с яростью бросил смятый и увядший букетик на тумбочку.
Путь в Олайне занял десять минут. Иварс мчал под сто километров в час и про себя повторял только одно: «Убита». На одном из перекрёстков он притормозил для того, чтобы отыскать в бумажнике её фотокарточку, едва взглянуть на неё и снова спрятать.
— Анн, моя Анн, — странно, но будучи абсолютно уверенным, что Айта не в себе и с Анной всё в порядке, Иварс чувствовал неладное. Тревога подкрадывалась, как будто охотилась. Вот она затаилась, для того, чтобы выждать пару минут, пока Иварс припаркует машину, пройдёт мимо двух цветочных горок к большому кирпичному дому, где сам когда-то жил. Подойдёт к подъезду, рванёт на себя дверь, затем вторую, побежит по лестнице на третий этаж, не дожидаясь лифта. И настал момент: тревога и ужас нападают, хватают, и совладать с ними теперь уже невозможно. Они взяли верх.
— Иварс Петерс? — спросил Иварса стоявший в дверях квартиры молодой полицейский.
— Да, — Иварс остановился, пытаясь справиться с тревогой и сердцебиением. Но слов полицейского он не слышал. Закачался на месте и рухнул бы на пол, если бы его вовремя не подхватили.