— Давай-ка отъедем — предложил Шумилов, но Царьков не ожидая его слов, уже завел двигатель и подал машину по переулку в сторону вокзала.
— Здесь останови! — сказал Шумилов — вряд ли они сунутся далеко.
— Черт, микрофон теперь совсем не слышно.
— Нет, чуть-чуть звук есть.
Они замолчали, слыша только свое дыхание, да отдаленные звуки в приемнике по которым ничего нельзя было понять. Потом раздалось шуршание, негромкий стук, похожий на хлопанье двери, какая-то возня и удивленный возглас Гнедыха:
— Стас? Какого хрена ты здесь делаешь?
— Кто это? — также удивленно, как и депутат спросил Царьков.
Услышав последние реплики, Шумилов с досадой поморщился.
— Это Стас Мишин, тележурналист. Наверное, следил за кафе — они его и взяли.
— Тот самый Мишин?
— Да, он. Вот черт, теперь придется его вытаскивать, а то открутят ему башку и не посмотрят, что известный телевизионщик. Как с Листьевым было, помнишь?
— Конечно! — Царьков вопросительно посмотрел на Шумилова — так что, поддержку запросить?
Положение складывалось тревожное. Предугадать дальнейшие действия чеченцев было практически невозможно, и Шумилова это сильно напрягало. Мало того, что надо было отследить ситуацию с депутатом — так еще Мишин свалился им на голову. А ведь он его предупреждал об опасности. Предлагал повременить с журналистским расследованием. Нет, славы захотелось, популярности, денег. Вот сейчас отрежут ему что-нибудь не особо ценное, например, палец на руке или там правое яйцо, а, может, и то и другое. Нужны ли ему будут тогда все эти мелочи, все эти атрибуты публичного человека? Инвалид не представляет интереса для телезрителей, особенно женского пола.
Эти размышления в одночасье промелькнули у Шумилова в голове.
— Пожалуй, придется вызывать ребят из РОСНа — сказал он и посмотрел на часы — как думаешь, за сколько они сюда доберутся?
— Еще не вечер — успеют! — пробормотал Царьков, — вот только…
— Что только?
— Только что мы им скажем? Какого хрена мы здесь делаем? Проезжали мимо и хотели закусить шашлычком? А тут глядь — кому-то харакири делают, ну мы и позвонили.
— Я все беру на себя — твердо и в тоже время несколько раздраженно ответил Шумилов, которому начала надоедать занудливость коллеги — как говорит молодежь: «не грузись!»
— Вам легко! Вы повернетесь и уедете в Москву, а тут начнутся разборки. Причем конкретно со мной.
— Ох, и боязливый же ты, как я посмотрю!
Между тем, после небольшой паузы, во время которой из динамика раздавался неясный шум, резко и четко прозвучал голос Шамиля:
— Чё делаешь здесь, журналист? Следишь за мной?