В приложении к копии, была прикреплена записка, написанная рукой моего отца.
«Марселин,
Понимаю, что мы не виделись лично, но это поможет тебе понять. М. П.»
М.П. – инициалы моего отца.
Руки задрожали сильнее, я приподняла записку, чтобы прочитать под ней письмо. Оно оказалось коротким, и было адресовано отцу.
«Марк,
По поводу нашего разговора о твоей дочери: мы согласны, что было бы неразумно взять ее с собой в Германию, как и поведать ей об истинной природе вашей деятельности. Это подвергало бы всех опасности. То, что вы находитесь в творческом отпуске вряд ли можно назвать ложью, и это в нужной мере объясняет ей текущее положение дел. Мы также согласны, что Св. София будет лучшим местом для Лили на время вашего отсутствия. За ней будет надлежащий присмотр. Мы предупредим Марселин».
Подпись без фамилии - Уильям.
Вот и все. Вот доказательство лжи моих родителей.
Об их работе.
Об их поездке.
В чем бы они ни были замешаны, Научно-Исследовательский Институт Стерлинга диктует им, как вести себя со мной.
"Они мне врали, Скаут", - наконец, выдавила из себя я, неотрывно глядя на письмо. Руки мои дрожали от страха и гнева. - «Они врали мне обо всем. О школе, о работе. Они может даже не в Германии. Одному Богу известно, где они могут быть».
Что еще могло быть не правдой? Мои визиты в их колледж? Их кабинеты? Их коллеги? Их званые вечера с сотрудниками у нас дома в Сагаморе, за которыми я наблюдала с лестницы второго этажа, все эти профессора с напитками в руках?
И все это было подделкой, чтобы одурачить кого-то?
Но кого? Меня или кого-то еще?
Я повертела конверт в руках и посмотрела на штамп о получении.
Части головоломки встали на свои места.
«Когда у нас было двадцать первое?»
«Что?»
«Двадцать первое сентября. Когда это было?»
«Ммм. Сегодня двадцать пятое, значит, это было в прошлую пятницу».
«В этот день Фолли получила письмо", - сказала я, прикидывая, - "Фолли получила копию письма в день, когда меня ударило заклинание. За день до того, как я попала в больницу, и до того как она пришла навестить меня, чтобы сказать, что она ошиблась. Значит, я была права на счет исследований. Возможно письмо, адресованное ей, тоже здесь", - поспешно добавила я, обводя взглядом комнату.
"Фолли говорила о работах по генетике, когда приглашала тебя в кабинет", - заключила Скаут, - "А потом она получила письмо и поняла, что не стоило тебе этого говорить. Поэтому она пошла к тебе в клинику. Вот почему она переменила свое мнение".
Я снова пробежала письмо глазами и разразилась целой серией ругательств.
"Кто-нибудь может мне сказать правду? Или теперь у всех есть тридцать три тайных причины, чтобы молчать?"