— Доброе утро, сынок. Слава Богу, проснулся. Как бы тебя ни беспокоили раны, желудок, надеюсь, в полном порядке? Вот и отлично, Искорка прекрасно готовит. — Великан сбросил шкуру на спинку стула, взял тарелку, предложенную Оливией, и прошел к постели больного.
— Мне кажется, ему еще рано давать твердую пищу, — забеспокоилась Оливия.
— Мясо, наверное, еще рано, но лепешка не помешает. Да и кофе будет в самый раз. У нас есть свежее молоко?
— Да, есть. Сюки опять взбрыкнула и пыталась достать меня рогами, но все обошлось.
— У вас есть корова? — удивился Сэмюэль, с трудом представляя Оливию в роли доярки.
— Нет, у нас коза, — ответил Микайя. — Я купил ее у испанца, который забрел в наши края пару лет назад. Молоко у нее густое и жирное, но доить ее небольшое удовольствие. Все зависит от подхода. К козе тоже нужно найти подход, — добавил великан, многозначительно посмотрев на Сэмюэля.
— Все женщины одинаковы, — пробормотал полковник, пытаясь сесть на кровати.
— Погодите, давайте помогу, — вызвался Микайя, подошел к больному, легко приподнял его и прислонил к спинке кровати. — Сейчас Искорка принесет еще подушек, и мы подложим под спину. Так будет удобно.
От дикой боли в боку на лбу выступил пот, но Сэмюэль промолчал, крепко сцепив зубы. Оливия поспешно взбила несколько больших подушек, набитых волосом от початков кукурузы, и втиснула за спину больного. Она видела, как от усилий сдержать стон на его шее вздулись жилы.
— Болит шов? — спросила она участливо.
— Да, немного, — процедил он сквозь сжатые губы.
— В таком случае надо много есть, чтобы набраться сил. Сегодня снимаем швы.
«Черт возьми! Ей доставляет удовольствие следить за тем, как я мучаюсь. По глазам вижу», — подумал Сэмюэль и сказал, пронзив девушку убийственным взглядом:
— И, конечно, это будете делать вы?
— А кто еще? — улыбнулась она в ответ. — Ведь я же их и наложила.
— Должен сказать, что у нее рука ни разу не дрогнула, — вставил Микайя, ухмыляясь.
Оливия разломила на мелкие кусочки кукурузную лепешку, обильно полила медом и молоком, присела с тарелкой на краешек кровати и занялась кормлением больного.
— Не торопитесь. Я не хочу, чтобы вы перепачкали чистые простыни.
Несмотря на боль в боку, Сэмюэль чувствовал себя отдохнувшим и поздоровевшим. Он чуть было не выразил желание завтракать самостоятельно, но приметил нервозность девушки и то, как она старается сидеть от него как можно дальше, чтобы ненароком не коснуться, и усмехнулся про себя… Потом, склонив голову набок, с невинным видом уставился на Оливию:
— Я жду. И я очень голоден.