Тварь выла и дергалась.
Я с воплем, изумившим меня саму, наотмашь ударила кочергой. У любого другого существа от такого удара, голова бы разлетелась как арбуз, этот же только рухнул на землю, потеряв равновесие. Ивар оттолкнул меня в сторону и кинулся на Хайда сам, а я бросилась к Джозефу.
- Ключи где от браслетов??! - я трясла любимого мужа, как тряпичную игрушку. Джозеф приоткрыл глаза и кое-как достал из-за пазухи плоскую пластину на веревочке. Я метнула взгляд назад - Ивару уже приходилось туго. Браслеты упали на землю, и я поднялась в полный рост, потирая запястья. Развела руки в стороны - людей и нелюдей оттащило в сторону подальше от Хайда. Тот вставал на четвереньки, жутко оскалившись, готовясь ударить. Мне отступать было некуда - позади меня лежал Джозеф, и он не мог ни встать, ни отползти в сторону. От выстрелов заложило уши - опомнившиеся мужики открыли стрельбу, но пули эту тварь не брали - он только подергивался, и все.
Огненный кулак, Мясорубка воздуха, Жвала Земли, Водяные Лезвия - ничего эту тварь не берет! От злости и бессилия я совсем осатанела, и стала просто швырять в него все, что под руку попадало - оставшиеся реактивы, камни, заклинания, гильзы, песок. Хайд приближался.
- Шиш тебе, а не мой муж, - злобно прошипела я и приставила пистолет к виску Джозефа. В стволе оставался последний патрон. Я-то как-нибудь, а Джозеф мучаться не будет. Хайду оставалось до нас около метра.
- Люблю тебя, - прошептал Джозеф, приоткрыв глаза. Я всхлипнула и зажмурилась.
И тут что-то произошло. На курок я нажать не успела - это точно, но вокруг стало тихо-тихо.
Я открыла один глаз, потом второй. Я была высоко - выше собственного роста, даже выше сопки. И я была не одна - Джозеф был рядом, ближе, чем вообще бывает. С шелестом распахнулись наши крылья - серебристо-серые, жемчужно-матовые, мерцающие и переливающиеся. Ликование и восторг переполнили нас, и мы закричали - от счастья, от любви, от этого мира, от свободы.... Несколько камней рассыпались на мелкие камушки. Покореженное тело Хайда больше не шевелилось.
Мы двинули одной лапой, потом другой, приноравливаясь к общему большому телу, наклонились к Хайду, обнюхали. Фу, гадость. Один росчерк большого крыла - раздвинуть ткань мироздания, скинуть туда эту падаль, за пределы этого мира.
Небо манило, звало в свои ласковые прохладные объятия, и мы не стали противиться - короткий разбег, взмах всех четырех крыльев, и полет, полет, полет!
Сверху хорошо видно, как внизу суетятся люди, толпятся внизу, смотрят на нас, радуются, обнимаются и хохочут - от радости. Друзья. Славное слово, а понятие - еще лучше. А вон там - родное Гнездо, и там спит, дремлет, молодой совсем айдах и арр его тоже спит.