— Нет.
— Позволь мне разобраться с этим. Ложись в кровать и спи. Увидимся завтра. Доверься мне, все будет хорошо.
Он поцеловал меня в лоб и подтолкнул к дому. Я скорее спотыкалась, чем шла, через каждые два шага оборачиваясь. Феликс и Эдвард стояли все там же, и я не слышала, о чем они спорили.
Вернувшись домой, я дотащилась до кровати и скользнула под одеяло. Несмотря на беспокойство о Феликсе, усталость свалила меня. В компании с нервным напряжением и алкоголем она оказалась сильнее моего сопротивления.
Я попыталась повернуться в постели, но малейшее движение отдавалось болью в голове. Я усиленно пробовала расклеить терзаемые резью глаза. Во рту пересохло, тело ломило. Еще не спустив ноги на пол, я уже понимала, что день будет нескончаемым. Это послужит мне хорошим уроком: нечего предаваться безумствам. Я отодвинула шторы, чтобы заставить себя проснуться. Чья это машина припаркована напротив моего дома? Я чувствовала, что в моих воспоминаниях о вчерашнем имеется огромная дыра. Вот приму сейчас первую за день дозу кофеина, и провалы в памяти заполнятся. Спуск по лестнице был мучительным, похмелье совсем скрутило меня. В гостиной я увидела растянувшееся на диване тело. Туман начал рассеиваться.
Феликс. Его рука и нога свисали, касаясь пола. Он спал одетым и храпел, как грузовик. Лица не было видно.
— Просыпайся! — Я потрясла его.
— Отстань, я хочу спать.
— Ты как? Хорошо себя чувствуешь?
— Как будто по мне прошелся асфальтовый каток.
Он сел свесив голову и растер череп ладонями.
— Феликс, посмотри на меня.
Он поднял голову. Рассеченная бровь и роскошный черный синяк вокруг глаза. Он снова откинулся на диван, дотронулся до ребер и скорчился от боли. Я подошла, приподняла его майку и увидела растекшуюся по телу огромную гематому.
— Господи, кто это сделал?
Феликс рывком вскочил с дивана и подбежал к зеркалу.
— Ничего страшного, я все еще красив.
Он дотронулся до лица, напряг мышцы, послал себе улыбку.
— Вернусь домой и буду как огурчик.
— Ничего смешного, он опасен. Тебе еще повезло.
Он выразительным жестом отмел мои возражения и снова залег на диван, не обойдясь без гримасы боли. У этого идиота болело все тело.
— Вообще-то, когда ты в следующий раз отправишься в изгнание, выбери лучше пигмеев! Блин, этот тип — ирландец, никаких сомнений! Ходить он научился на поле для регби. Когда он прижал меня к земле, мне показалось, будто я участвую в Кубке шести наций.
— То есть ты не отказал себе в удовольствии подраться с этим животным!
— Клянусь тебе, я вышел на поле, и публика на трибунах безумствовала.